Стелла Абрамович - Пушкин в 1836 году (Предыстория последней дуэли)

21 января был "бал у Фикельмонов на пятьсот человек; очень красивый, очень оживленный, очень элегантный". [379]

"У г-жи Пушкиной волосы были гладкие и заплетены очень низко, совершенно как прекрасная камея", — так вспоминала об этом вечере Алина Дурново. [380]А уже известная нам Мари Мердер записала в дневнике: "На балу я не танцевала. Было слишком тесно. В мрачном молчании я восхищенно любовалась г-жою Пушкиной. Какое восхитительное создание!

Дантес провел часть вечера неподалеку от меня. Он оживленно беседовал с пожилой дамой, которая, как можно было понять из долетавших до меня слов, ставила ему в упрек экзальтированность его поведения: "Докажите {…} что вы сумеете быть хорошим мужем и что ходящие слухи неосновательны"". [381]

На всех этих балах молодые Геккерны в центре внимания. Их поздравляют, в их честь устраивают вечера, о них сплетничают. Имя госпожи Пушкиной у всех на устах, когда идет речь о Жорже Геккерне и его жене.

"Свадьба {…} активизировала сплетни", — отметила А. А. Ахматова. [382]Поведение же Дантеса после свадьбы дало новую пищу для толков и разговоров.

Графиня Фикельмон пишет: "Вскоре Дантес, хотя и женатый, возобновил прежние приемы, прежние преследования". [383]Об этом же сообщают все мемуаристы пушкинского круга. Данзас в своих показаниях перед военно-судной комиссией в феврале официально обвинил обоих Геккернов: "Гг. Геккерны даже после свадьбы не переставали дерзким обращением с женою его {…} давать повод к усилению мнения, поносительного для его чести, так и для чести его жены". [384]

Буквально через несколько дней после свадьбы Дантес на глазах всего петербургского общества вновь стал назойливо преследовать H. H. Пушкину. "Молодой Геккерн, — писал Вяземский, — продолжал, в присутствии своей жены, подчеркивать свою страсть к г-же Пушкиной. Городские сплетни возобновились, и оскорбительное внимание общества обратилось с удвоенной силой на (177) действующих лиц драмы, происходящей на его глазах. Положение Пушкина сделалось еще мучительнее, он стал озабоченным, взволнованным, на него тяжело было смотреть". [385]

Многие говорят о том, что в январе ухаживание Дантеса за женой поэта было подчеркнутым, демонстративным. "Это была настоящая бравада, — писал впоследствии барон Фризенгоф, муж Александры Николаевны, — я лично думаю, что этим Геккерн намерен был засвидетельствовать, что он женился не потому, что боялся драться. [386]К этому времени Дантес успел убедиться, что сочувствие общества целиком на его стороне ("Бедный Дантес…", "Он принес себя в жертву…", "Какое великодушие.." — твердили все вокруг). Легенда, созданная Геккернами, уже получила самое широкое распространение.

По-видимому, к этому времени Геккерны уже знали об аудиенции, состоявшейся во дворце. Об этом было известно в семье Пушкина. Значит, знала и Екатерина. От нее Геккерны, по всей вероятности, и получили сведения о том, что государь взял с Пушкина слово "не драться ни под каким предлогом". Не это ли внушило Дантесу сознание полной безопасности?

Молодой Геккерн, как мы уже знаем, "был человек практический": им руководили не только страсти, но и расчет. Его поведение в январе во многом было обусловлено этим сознанием безнаказанности.

Великосветское общество приняло сторону Дантеса против Пушкина, и это предопределило исход дела. Ахматова была права, когда писала: "Дуэль произошла оттого, что геккерновская версия взяла верх над пушкинской и Пушкин увидел свою жену, т. е. себя опозоренным в глазах света". [387]

Поставлена была на карту честь поэта, его общественная репутация. Пушкин мог спасти ее только ценой жизни. Другого способа остановить клевету у него не было.

Слухи о Пушкиных, которые распространялись в петербургском обществе, были в самом деле ужасными. Сплетни, одна оскорбительней другой, переходили из уст в уста. "Про свадьбу Гончаровой так много разного рассказывают…", — писала из Петербурга А. Н. Вульф своей сестре Евпраксии, не решаясь сообщать все под(178)робности. [388]"Было выпущено столько клеветы, столько позорных нелепостей", — вспоминал позже Вяземский. По письмам и дневниковым записям мы можем восстановить эти слухи.

В дневнике Мари Мердер есть следующая запись, которую она сделала 22 января — после бала у Фикельмонов: "Рассказывают — но как дерзать доверять всему, о чем болтают?! — Говорят, что Пушкин, вернувшись как-то домой, застал Дантеса tete-a-tete со своею супругою.

Предупрежденный друзьями, муж давно уже искал случая проверить свои подозрения; он сумел совладать с собою и принял участие в разговоре. Вдруг у него явилась мысль потушить лампу. Дантес вызвался снова ее зажечь, на что Пушкин отвечал: "Не беспокойтесь, мне, кстати, нужно распорядиться насчет кое-чего…".