Евгений Вейденбаум: О пребывании Пушкина на Кавказе в 1829 году

[1] Кавказская поминка о Пушкине. Издание редакции газеты "Кавказ". Тифлис 1899.

Пребывание Пушкина на Кавказе в 1829 г. принадлежит к наименее известным в подробностях периодам в жизни поэта. От этого времени не имеется или не сохранилось ни одного письма его: очень возможно, что по некоторым соображениям он воздерживался от корреспонденции, пока находился в армии графа Паскевича [2] Л. Павлищев в своей "Семейной хронике" говорит, что Пушкин писал с Кавказа Дельвигу и родителям своим через князя Дадиана ("Исторический вестник", 1888 г., март, 560; апрель, 35). Письма эти до сих пор неизвестны. . Таким образом, одно «Путешествие в Арзрум» служило долгое время единственным печатным источником сведений о Пушкине на Кавказе в 1829 г. Только в 1880 г. сведения эти были несколько дополнены воспоминаниями Н. Б. Потокского («Русская старина», 1880, июль, 576–584) и М. В. Юзефовича («Русский архив», 1880, III. 431–446). К сожалению, оба они взялись за перо на закате своих дней, спустя полвека после событий, когда многое забылось, многое перепуталось в старческой памяти. К тому же Н. Б. Потокский был только случайным дорожным знакомцем Пушкина, а М. В. Юзефович встретился с ним уже в действующем отряде. Оба они немного прибавили к тому, что сам Пушкин признал возможным сказать в своем «Путешествии в Арзрум». Очень богатый вклад в собрание сведений о пребывании поэта на Кавказе сделал вице-президент нашей Академии наук Л. Н. Майков, напечатавший в «Русском вестнике» 1893 г. записку М. И. Пущина «Встреча с Пушкиным на Кавказе». Драгоценная записка эта значительно дополняет сведения того же Пущина, обнародованные впервые бароном А. Е. Розеном в его исследовании «Декабристы на Кавказе» («Русская старина», 1884, февраль, 303–308).

Таковы до сих пор главнейшие и почти единственные источники сведений о кавказском путешествии Пушкина. Первое место между ними принадлежит, конечно, «Путешествию в Арзрум». Как известно, Пушкин не предполагал сначала сообщать в печати о своих кавказских впечатлениях, и только книга французского путешественника Виктора Фонтанье побудила его обнародовать свой путевой дневник. В нем он многого не договаривает, о многом виденном и слышанном совсем умалчивает и ограничивается беглым и далеко не полным обзором тех событий, которых был очевидцем. Все «Путешествие» есть в сущности оправдательный документ против обвинения поэта в том, что он, находясь в действующем отряде, написал будто бы сатиру на графа Паскевича. «Я устыдился бы, – говорит Пушкин в предисловии к „Путешествию“, – писать сатиры на прославленного полководца, ласково принявшего меня под сень своего шатра и находившего время посреди своих великих забот оказывать мне лестное внимание. Человек, не имеющий нужды в покровительстве сильных, дорожит их радушием и гостеприимством, ибо иного от них не может и требовать. Обвинение в неблагодарности не должно быть оставлено без возражения, как ничтожная критика или литературная брань. Вот почему решился я напечатать это предисловие и выдать свои путевые записки, как все, что мною было написано о походе 1829 года». «Путешествие» появилось впервые в печати в первой книге «Современника» за 1836 г. по рукописи, переписанной и исправленной в 1835 г. С тех пор, более полувека, сочинение это печаталось всегда в одинаковом виде, то есть с пропуском беседы с Ермоловым, рассуждения о распространении христианства среди горцев и т. д. Имена почти всех лиц, с которыми Пушкин встречался на Кавказе, обозначались в печати только начальными буквами. Замечательно, что по цензурным соображениям, ныне совершенно необъяснимым, сводный уланский полк именовался в печатном тексте просто уланским полком, а название сводный заменялось тремя звездочками.

В полном виде, совершенно согласном с авторским текстом, «Путешествие» появилось только в 1887 г. в сочинениях Пушкина, изданных Обществом для пособия нуждающимся литераторам и ученым. При этом оказалось, что в рукописи только немногие лица названы полными именами, большинство же самим Пушкиным означено одними инициалами. Редактор издания, о котором идет речь, профессор П. О. Морозов, не мог или не признал нужным раскрыть эти анонимы. Таким образом, высказанная П. В. Анненковым еще в 1855 г. надежда на то, что будущие издатели Пушкина объяснят все анонимы «Путешествия», не осуществилась и через 50 лет после кончины поэта. Предпринятое нашей Академией наук критическое издание сочинений Пушкина вновь поставило на очередь этот вопрос, очень важный для определения круга знакомств и отношений поэта на Кавказе. Теперь большая часть этих инициалов раскрыта, и только немногие из них остаются под сомнением