Евгений Понасенков - Правда о войне 1812 года

В докладе императору Барклай сообщал:

«По совершении трех опасных переходов, прибыли мы, наконец, 22-го августа в позицию при Бородино. Она была выгодна в центре и правом фланге; но левое крыло в прямой линии с центром совершенно ничем не подкреплялось и окружено было кустарниками на расстоянии ружейного выстрела. Князю Кутузову предложено было под вечер, при наступлении темноты, исполнить с Армиею движение так, чтобы правый фланг 1-ой Армии опирался на высоты Горки, а левый примыкал к деревне Семеновской; но чтобы вся 2-ая Армия заняла место, в коем находился тогда З-ий корпус. Cие движение не переменило бы боевого порядка; каждый генерал имел бы при себе собранные свои войска; резервы наши, не начиная дела, могли быть сбережены до последнего времени, не будучи рассеяны, и может быть решили бы сражение; Князь Багратион, не будучи атакован, сам бы с успехом ударил на правый фланг неприятеля. Для прикрытия же нашего правого фланга, защищенного уже местоположением, достаточно было построенных укреплений, 8 или 10 батальонов пехоты, 1-го кавалерийского корпуса и казачьих полков 1-й Армии. Князь одобрил, по-видимому, cию мысль, но она не была приведена в действие.

26-го, на рассвете, неприятель с превосходством напал на деревню Бородино, занятую Гвардейскими Егерями; он столь сильно теснил сей полк к Москве реке, что не дал оному времени сжечь моста. …Между тем на левым фланг 2-ой Aрмии открылся сильный ружейный и пушечный огонь. Князь Багратион потребовал подкрепления. К нему отправлен был весь 2-ой пехотный корпус и вскоре потом, по вторичной его просьбе, Гвардейские полки: Измайловский, Литовский и Финляндский, 2-ой корпус был отряжен к Генералу Тучкову 1-му, Гвардейские полки употреблены были при деревне Семеновской. Я сам прибыл ко второй Армии для узнавания позиции, я нашел оную в жарком деле и войска её в расстройстве. Все резервы были уже в деле. Я поспешил возвратиться, дабы немедленно привести с правого фланга, из-за центра обеих Армий, 4-й корпус, оставшейся ещё в моем распоряжении с 6-м пехотным, 2-м кавалерийским и 3 Гвардейскими полками. Я вскоре построил оные в виде крюка на левом фланге, 26-ю дивизию фронтом к 2-ой Армии; до совершенного исполнения сего движения 2-ая Армия Багратиона была опрокинута и в величайшем расстройстве (было около 9 часов утра — прим. Е. П.). Все укрепления с частью батарей достались неприятелю; одна 26-ая дивизия удерживала ещё свою позицию около высоты, находящейся спереди центра. Она уже два раза отражала неприятельские нападения (сие происходило около 11 час. утра). Генералу Дохтурову поручено было начальство над 2-ой армиею. Его пехота была совершенно расстроена и рассеяна в малых кучках, остановленных уже за главною квартирою, на большой Можайской дороге». [19] Барклай де-Толли. «Изображение военных действий 1812-го года». СПб., 1912, с. 24; 27–28.

Таким образом, смертельно раненный Багратион не смог оставить мемуаров о причинах катастрофы левого фланга армии. Руководство боем Кутузов практически не осуществлял (Раевский писал: «нами никто не командовал»): диспозиция была доверена полковнику Карлу Федоровичу Толю, причем, некоторые корпусные командиры передислоцировали свои войска, даже не ставя последнего в известность (таким манером, к примеру, Л. Л. Беннигсен спокойно переместил целый корпус на крайнем левом фланге).

В ходе же самого боя командование окончательно превратилось в хаос: Кутузов не осуществлял общего руководства боем. Войска левого фланга (Багратион) были буквально уничтожены концентрическим ударом артиллерии и основных сил французов, запоздалое перемещение находящихся в бездействии корпусов правого фланга не смогли исправить положение: уже утром оборона русских была прорвана. Резерв был израсходован полностью в середине сражения (в то время как у Наполеона оставалась свежая гвардия — 20 000 чел.). Положение не смог спасти даже предложенный ему одним штабным офицером рейд казаков и гусар в тыл французов: атака гусар не была поддержана казаками, т. к. атаман Матвей Иванович Платов в день генерального сражения был мертвецки пьян. [20] Понасенков Е. Указ. соч., с. 63.

Герой войны, в будущем «покоритель Кавказа» генерал Александр Петрович Ермолов вспоминал, что уже после оставления русскими Смоленска:

«Атаман Платов перестал служить, войска его предались распутствам и грабежам, рассеялись сонмищами, шайками разбойников и опустошили землю от Смоленска до Москвы. Казаки приносили менее пользы, нежели вреда».