Густав Эмар - Чистое сердце (Пограничные бродяги - 3)

- Так и быть, согласен. Какое же второе условие?

- Второе условие - поклянитесь, что вы освободите меня от Белого Охотника За Скальпами, убив его каким бы то ни было образом.

- Еще раз так и быть. Клянусь, но позвольте один вопрос.

- Говорите.

- Если ваша ненависть к этому человеку так сильна, отчего вы не убьете его сами? Я думаю, случаев к этому представлялось достаточно.

- Конечно, я сто раз мог это сделать.

- Почему же вы этого не сделали?

- Хотите знать почему?

- Да.

- Потому что человек этот - мой гость, он спал под моей крышей со мной рядом, ел и пил за моим столом. Но то, что запрещено мне, могут сделать за меня другие. Итак, до свидания, сеньоры. Когда вы мне дадите окончательный ответ?

- Сегодня же вечером: через несколько часов я увижу генерала.

- До вечера!

И любезно поклонившись обоим приятелям, он спокойно вышел из шалаша, сел на лошадь и пустился галопом в деревню, оставив обоих друзей пораженными его необыкновенным бесстыдством и полной испорченностью.

ГЛАВА XXII. История Чистого Сердца

Когда окончилась сцена пытки, о которой мы рассказывали выше, Чистое Сердце с друзьями, то есть с Ланси, Транкилем и верным Квониамом, вернулись в свой дом. Отец Антонио в то же утро ушел из селения, чтобы доставить Ягуару весть о хорошем приеме, оказанном команчами его товарищам.

Белые грустно уселись на скамьи и несколько минут молчали: ужасные пытки, вынесенные Прыгающей Пантерой, потрясли их больше, чем они смели выразить. На самом деле, зрелище было ужасное и отталкивающее, особенно для людей, привыкших открыто сражаться со своими врагами и после битвы помогать раненым, не отделяя победителей от побежденных.

- Гм! - сказал Квониам. - Какое мерзкое племя эти краснокожие.

- Все племена одинаковы, - возразил Транкиль, - если на них нет узды и они предоставлены своим свирепым и диким страстям.

- Белые еще более жестоки, чем краснокожие, - заметил Чистое Сердце, потому что они действуют сознательно.

- Это верно, - сказал Джон Дэвис, - но все же нам пришлось присутствовать при ужасной сцене.

- Да, ужасной, это правда.

- Ну, - сказал Чистое Сердце, чтобы переменить разговор, - не говорили ли вы мне, мой друг, что у вас есть поручение ко мне. Я думаю, сейчас удобное время для разговора.

- Действительно, я даже запоздал с этим, тем более что, если мои предчувствия меня не обманывают, моего возвращения ждут с беспокойством.

- Хорошо, говорите же, никто нам не помешает. Времени у нас достаточно.

- То, что я хочу вам сказать, не задержит вас. Я хочу только просить вас довершить дело, для которого вы уже потрудились.

- То есть?

- Я пришел просить о вашем содействии в войне Техаса против Мексики.

Лицо молодого охотника омрачилось, брови нахмурились. Несколько минут он сидел молча.

- Неужели вы откажете? - спросил Транкиль.

Чистое Сердце отрицательно покачал головой.

- Нет, - сказал он, - но мне не по душе опять вмешиваться в дела белых, а также, признаюсь вам, бороться против моих соотечественников.

- Ваших соотечественников?

- Да, я - мексиканец, уроженец Соноры (Сонора - штат на северо-западе Мексики.).

- Ax! - произнес охотник с разочарованным видом.

- Послушайте, - сказал решительно Чистое Сердце, - будем говорить откровенно. Когда вы выслушаете меня, вы сами рассудите и скажете, что я должен делать.

- Хорошо, говорите, мой друг.

- Много раз, вероятно, вы удивлялись, видя белого, уединившегося с матерью и старым слугой среди индейского племени. Вероятно, вы спрашивали себя: какая серьезная причина, какое преступление заставили человека, подобного мне, с изящными манерами, обладающего представительной наружностью и известным образованием, искать убежища среди дикарей? Это казалось вам необъяснимым. Так вот, мой друг, причина моего изгнания преступление, которое я совершил: в один и тот же день я стал поджигателем и убийцей. (См. "Арканзасские трапперы". - Примеч. автора.)

- О! - вскричал Транкиль, в то время как остальные слушатели недоверчиво покачали головами. - Поджигателем и убийцей?! Вы, Чистое Сердце?! Это невозможно!

- Я не был тогда еще Чистым Сердцем, - ответил охотник с грустной улыбкой, - правда, я был ребенком, мне едва исполнилось четырнадцать лет. Мой отец был настоящим испанцем; честь для него была священным понятием, и он хранил ее безупречно. Мне удалось избавиться от рук уголовного судьи, явившегося меня арестовать, но как только судья покинул наш дом, отец собрал всех слуг и пеонов, устроил судилище, во главе которого был он сам, и стал судить меня. Мое преступление было очевидно, доказательства неопровержимы; отец сам твердым голосом произнес свой приговор: я был присужден к смерти!