Евгений Анисимов - Петр Первый - благо или зло для России?

О степени напряжения и страха, охватившего Петра в августе 1689 года, свидетельствует его поспешное бегство из Преображенского в Троицкий монастырь. Двое верных ему стрельцов добрались до Преображенского и донесли о намерениях стрелецкого войска Шакловитого расправиться с молодым царем. Одевшись на опушке леса, после того как приближенные привезли ему дорожную одежду, Петр скакал до самого монастыря не останавливаясь. Молодой царь благополучно укрылся в монастырских стенах, но и это убежище было эфемерным. Ведь за 300 лет до описываемых нами событий люди князя Дмитрия Шемяки силой выволокли из Троицкой церкви великого князя Московского Василия II и тут же ослепили его («очи вынули»). Отчаяние, страх, отхватившие Петра, были столь велики, что, войдя в келью настоятеля, царь рухнул с рыданиями на постель.

Люто возненавидел он и Москву с ее темными улочками, тупичками, закоулочками, где множество поздних путников теряли жизнь, сбитые с лошади неведомо откуда прилетевшим кистенем, буздыганом или метко брошенным разбойничьим ножом. Неудивительно, что в новой столице, в Санкт-Петербурге, больше строились широкие светлые проспекты да ровные линии. Словом, юные годы Петра, пронизанные опасностью, тревогой за свое физическое и политическое будущее, подготовили почву для грядущих реформ, которые стали в какой-то мере актом мести своему несчастному прошлому. Эта месть и ненависть, ставшие движителями преобразований, распространялись не только на Софью, бояр, стрельцов, Москву, но и на всю Россию. Петр Алексеевич так никогда и не любил Москву, последовательно избегал жить в Кремле. Посещая в дальнейшем Первопрестольную, останавливался чаще всего в милом его сердцу Преображенском, где прошла его тревожная юность. Величественный кремлевский дворец, что «в Верху», — место его детских страданий и страхов — прогнил и рухнул, так что преемникам Петра Великого во время пребывания в старой столице приходилось жить в Лефортовском и Головнинском дворцах. Лишь при Екатерине Великой было задумано строительство нового кремлевского дворца. Неприятием прошлого пронизаны многие петровские указы, написанные будто бы от лица коменданта оккупированного города, — резко и жестоко в отношении своего народа и прошлого.

Необычайная внешность Петра в сочетании с его странным, непривычным для народа поведением порождали множество слухов и толков насчет его «нецарственности». Неудивительно, что простому народу, особенно из среды старообрядцев, он казался монстром, выродком, «немцем», подмененным во время пребывания истинного царя Петра Алексеевича за границей. Впрочем, бытовала и другая «версия подмены»: мол, рожденная царицей Наталией Кирилловной девочка была тайно обменена на мальчика из Немецкой слободы — известного иностранного гетто под Москвой. В тумане легенд и слухов нетрудно увидеть, что Петр оказался чужд культуре отцов традиционной России, и подданные это интуитивно чувствовали, на свой лад объясняя присущую царю оригинальность.

Отчуждение царя от собственной страны произошло как бы само собой, волею случая, так легла карта. После переворота 1682 года, когда к царю Петру по воле стрельцов в соправители был подсажен царь Иван, а над ними встала царевна Софья Алексеевна, сосредоточив в своих руках реальную власть, клан Петра — Нарышкиных, был оттеснен кланом Софьи — Милославских. Петр стал все реже и реже появлялся в Кремле, преимущественно на обязательных дипломатических и церковных церемониях. Остальное время он проводил в Преображенском, что непосредственным образом сказалось на личности будущего реформатора России. Волею случая он был выброшен из замкнутого, церемониального мира Кремля. Но Кремль — это не только церемонии, ограничения, но и воспитание царевичей, целая система приготовления мальчика и юноши к миссии земного царя в русском, православном варианте. Оказавшись, как тогда писали, «испраженным» из Кремля, Петр не получил, подобно своему отцу или брату Федору, традиционного православного образования, позволявшего на равных с церковными иерархами разбираться в сложных вопросах веры, церковной литературы и культуры. Петр, приобретая от своих не особенно строгих учителей отрывочные знания, так и остался самоучкой, малограмотным человеком, не постигшим до конца жизни элементарных правил грамматики, которыми легко владели подьячие московских приказов. Даже в зрелые годы он писал многие слова по фонетическому принципу — как слышится («книшка», «афицер», «сталяр»).