Казимир Валишевский - Иван Грозный

Ян Матейко . Стефан Баторий под Псковом. (В центре композиции расположена фигура иезуита Антонио Поссевино – папского легата и посла к Ивану IV)

Поссевин был виновником спора, желая непременно втянуть в переговоры и Швецию, не нуждавшуюся ни в мире, ни в его посредничестве. Кроме того, у Польши и у Москвы с ней были свои счеты. Ему пришлось отказаться от удовлетворения этого желания, но шведские победы в Ливонии порождали другие трудности: русские справедливо замечали, что они не могут уступить в этой стране того, что им уже больше не принадлежит. После продолжительных споров поляки оставили за собой право действий против шведов и начали перечислять одно за другим все владения, уступаемые Москвой. На северо-западной границе произвели разделы городов. Велиж, находящийся на левом берегу Двины и принадлежавший к группе городов, отходящих к Польше, был оставлен за нею. Себеж был возвращен прежним владельцам, так как являлся аванпостом московских владений при входе в долину реки Великой. Оставался вопрос о титулах. Иван хотел, чтобы в договоре его именовали не только царем, но и государем Ливонии. Поляки возражали и говорили: «Что значит этот новый титул царь ?» Царями назывались прежде татарские ханы в Казани и Астрахани. Этого мало для московского государя. Если же царь означает кесарь – это много для него. Европа звала кесарем одного лишь государя, императора германского, и он мог возразить против нового титула Ивана. Этот вопрос поднимался уже не раз, и Замойский не придавал ему никакого значения. Он даже рассказывал по этому поводу об одном хвастливом варшавском шляхтиче, звавшемся «королем Захаранским», давая этим повод к шуткам. Оставался один исход, к которому уже раньше прибегали: писать грамоты разно для каждого государства. Но Поссевин не знал, что это раньше практиковалось, и раздул мелочь в целую гору. Он старался исправить исторические факты, на которые опирались русские уполномоченные, и доказывал им, что императоры Аркадий и Гонорий, умершие пять веков тому назад, не могли передать великому князю Владимиру титула кесаря. Он, не переставая, твердил, что источником всякой власти является Рим, и напоминал о том, что Карл Великий был коронован одним из предшественников Григория XIII. Потеряли много времени, пока пришли к обычному компромиссу, после чего иезуит положил начало новому и последнему спору.

Легат хотел, чтобы его подпись фигурировала в договоре или, по крайней мере, чтобы было упомянуто, что мир был заключен при его посредничестве. Русские уполномоченные категорически отказали в этом на том основании, что в их инструкциях ничего об этом не было сказано. Тогда иезуит вышел из себя. Он придрался к одной уловке в редакции договора. Отступая от принятых условий, Елецкий и Олферьев хотели включить Курляндию и Ригу в число городов и земель, уступаемых царем, что, по их мнению, прибавило бы новый титул их государю. Посредник стал грозить, что бросит все дело. Он кричал на уполномоченных: «Вы пришли воровать, а не вести переговоры! Убирайтесь отсюда!» – но московские послы были невозмутимы. Это усилило его гнев. Он вырвал у Олферьева из рук грамоту, выбросил ее за дверь, потом схватил князя Елецкого за воротник шубы, встряхнул его так, что пуговицы отлетали, и вытолкнул из избы, а за ним и его товарищей.

Пришлось сделать то, чего он добивался. Пятнадцатого января 1582 года был совершен обмен подписями. С чисто дипломатической точки зрения русские остались в выигрыше, благодаря Поссевину: они остались на позициях, занятых ими при начале конгресса, и поступились только тем, чем поступался царь три месяца тому назад. Правда, жертва была громадная. После двадцатилетних усилий, готовых, по-видимому, увенчаться успехом, Московское государство было снова отрезано от Балтийского моря и Европы. Но в той самой Ливонии, от которой теперь отказывалась Москва, создавались два выгодных для нее условия. Там был уничтожен Тевтонский орден и Германия потеряла гарнизон, при помощи которого поддерживала свою власть в этой стране. Кроме того, там назревал конфликт между Польшей и Швецией. После отчаянной борьбы обе стороны дали возможность своему общему врагу отплатить той и другой.

Даже столь непрочное и кратковременное обладание Ливонией оставило заметный след в России, важный для развития страны. Она потопила массу чуждых ей элементов, которые слились с ней. В ней зародилась немецкая колония, которой суждено было сыграть в Русском государстве видную роль. Культурное влияние ее отрицать нельзя.