Array Array - ИСТОРИЯ ОРДЕНА ТАМПЛИЕРОВ

Знайте далее, что Сераф [Малек ал-Ашраф], княжащий в Армении, сын Сафедина [Сеифеддина] и брат султана Вавилонии и Дамаска, начал войну с сарацинами востока, и что он победил многих из их эмиров, хотя милостью Божией одолел не всех. Ибо если бы война сия закончилась его победой, земли Антиохии, Триполи, Акры и Египта, судя по направлению его атак, оказались бы в наибольшей опасности. И если бы он осадил одну из наших крепостей, мы бы не смогли заставить его уйти никаким образом. Поистине, раздоры наших врагов приносят нам радость и утешение!

Мы давно дожидаемся прибытия императора и прочих сеньоров, дабы иметь смену <...> но если надежды на подобную помощь обманут нас, ближайшим летом (храни от этого Бог!) обе земли Сирии и Египта <...> окажутся в непрочном положении. Сами мы и прочие люди Земли настолько обременены расходами на крестовый поход, что больше тратить не можем. [386]

Полезно сравнить письма Пере де Монтегаудо с письмами, написанными Жоффруа Фуше и Бертраном де Бланфором пятьюдесятью годами ранее при аналогичных обстоятельствах. [387] В 1163 г., как и в 1220, рыцарство Святой Земли неподвижно стояло в Дельте, и сарацины воспользовались этим, чтобы опустошить Сирию. Монтегаудо, как великий командор, выказал себя много более обеспокоенным положением королевства, нежели участью крестоносцев в Египте. Ни один, ни другие, кажется, не надеялись на легкие экспедиции. Троих тамплиеров неотступно преследовал страх окружения, захвата власти единым главой Ислама, который мог, по выражению Бертрана де Бланфора, "объединить оба премогущественных королевства Вавилон и Дамаск ради уничтожения самого имени христианина". Именно так случилось при Саладине и Бейбарсе, и всякий раз это оказывалось катастрофой для Святой Земли. Вся тамплиерская политика направлялась на разъединение египетских и азиатских сарацин: дипломатическими средствами - путем альянсов с Дамаском или Алеппо и военными - посредством удержания замков Крака Моавитского и Монреаля.

Очевидно, что Пере де Монтегаудо осуждал стратегию легата и потерял всякую надежду на немецкий крестовый поход. Появление герцога Баварского в сопровождении некоторых рыцарей Империи должно было окончательно убедить, что лично император не прибудет. Когда весной 1221 г. султан повторил свои мирные предложения, тамплиеры и госпитальеры согласились их принять и добились согласия от сирийских баронов. [388] Мусульмане в обмен на Дамьетту должны были возвратить Иерусалим со всей его округой, за исключением Крака и Монреаля, а также выплатить возмещение на восстановление крепостей, срытых ими до этого. Один Пелагий не желал признавать очевидное и отказывался от любого компромисса. Он упорно добивался похода всеми силами на Каир, не учитывая стратегических обстоятельств. И когда рыцари-миряне вновь отказались последовать за ним, он отлучил от церкви всех, кто остался в тылу.

Одно из наиболее трезвых и объективных свидетельств о последнем акте этой трагедии дошло до нас опять-таки из-под пера Пере де Монтегаудо, который писал Алену Мартелю, магистру в Англии:

Христианская армия долго оставалась в бездействии после взятия Дамьетты, и люди с обеих сторон моря нас за это сильно порицали. Ибо со времени своего прибытия герцог Баварский, наместник императора, объявил всем, что приехал сражаться с язычниками, а не томиться в праздности. Затем мы собрали совет, на котором присутствовали сеньор легат, герцог Баварский, магистры орденов Храма, Госпиталя и Тевтонского ордена с графами, баронами и прочими. Мы единодушно согласились совершить нападение. Со своими рыцарями, галерами и военными кораблями возвратился знаменитый король Иерусалимский и нашел христиан в их палатках под стенами. После праздника святых Петра и Павла король, легат и все христианское войско двинулось в добром порядке по суше и по реке. Мы шли навстречу султану и его многочисленным силам, которые ускользали. Наше продвижение было без происшествий, пока мы не дошли до лагеря султана, расположенного на другом берегу реки, каковая преграждала нам дорогу. Это был Танис, рукав Нила, отделявший нас от язычников. Мы натянули свои палатки и приготовили мосты, чтобы его перейти. Пока мы устраивали здесь привал, больше десяти тысяч воинов бежали из наших рядов без разрешения.

Во время разлива Нила султан велел провести галеры и галеоны по древнему каналу и пустить их в реку, чтобы помешать нашему судоходству и прервать наше сообщение с Дамьеттой, как они уже прервали его по суше <...>