Клод Фаррер: Корсар

- Таким образом, - сказал он ему, смеясь, словно речь шла об изысканнейшей шутке, - вы сможете отправить меня на тот свет проворнейшим образом, как только я пять-шесть раз поцелую прелестную красотку, которую жду. И не бойтесь, что я замешкаюсь: как только она заплачет, с меня будет довольно!..

Так, он потребовал, чтобы ему надели на шею роковую петлю и прислонили к абордажным сеткам лестницу. Вслед за тем остановился вблизи, поджидая.

Но вот он встрепенулся, и, несмотря на удивительное свое мужество, смертельно побледнел: ефрейтор возвращался, и оба стрелка также. Но Хуаны с ними не было.

- В чем дело? - закричал Тома-Ягненок, невольно сделав шаг вперед, насколько позволяли ему его ножные кандалы.

Ефрейтор снял шляпу, ибо лицо осужденного сияло в эту минуту грозным величием.

- Особа, - пробормотал он, - не пожелала прийти. Она сказала...

Запыхавшись, он приостановился. Тома повторил столь же бледным, как и сам он, голосом.

- Сказала?

- Она сказала: "Передайте ему, что мне до него нет дела. Так как, если бы он тогда сражался, как мужчина, то не подох бы теперь, как собака!"

Тома, онемев, отступил к лесенке. Палач, находившийся в шести футах от него, знаком подозвал своих помощников. Потихоньку, перебирая руками, выбирали они слабину у талей.

Тома тогда несколько раз глотнул слюну. И ему удалось еще проговорить.

- Больше ничего, - прошептал он, - больше ничего она не сказала?

- Как же, - молвил ефрейтор, мявший в руках свою треуголку. - Как же!.. Она еще сказала...

- Сказала?

- Она сказала, что ребенок не от вас...

Без единого стона Тома-Ягненок вдруг склонился, поникая и сгибая тело под прямым углом, как это иной раз бывает со смертельно ранеными людьми. Но тотчас же разом выпрямился, задел плечами виселичную лестницу, обернулся, влез на три ступеньки и спрыгнул в пространство. Канат, заранее выбранный и натянутый, сразу сломал ему шею.