Клод Фаррер - Корсар

- Ладно же! - сказала Гильемета. - Смотри только не шуми, когда вернешься. Ты узнаешь мое окно? Брось в него горсть песку, я тебя услышу и побегу тебе отворять.

- Экие дела! - беспечно сказал Тома. - Лучше не запирайся на засовы Я с собой возьму ключ, и все будет в порядке.

- Ну нет! Тут шатается слишком много всякого сброда... Слишком много бродяг, вроде тебя, дурной!

Она засмеялась, погрозив ему пальцем.

- Признайся, ты разве не забирался в чужие дома, разбойник?

Он схватил ее за руки и насильно поцеловал в обе щеки.

- Вредная девчонка! Ты знаешь, что это только ради шутки.

- Как бы не так! - сказала она. - А когда старик Дюге, который этого ведь не знал, взялся за мушкет, так это тоже в шутку один из вас проткнул его шпагой? Ведь это ты был...

- Ты у меня замолчишь?

Он душил ее в объятиях, продолжая покрывать поцелуями ее лицо, одновременно ругая ее и называя потаскушкой.

- Лжешь! - возмутилась она, потом спросила с любопытством: - А эта Анна-Мария, которую ты соблазнял, как ты теперь с ней? Ты к ней пойдешь?

Она презрительно сжала губы.

Анна-Мария Кердонкюф когда-то была ее подругой и приятельницей. Но Анна-Мария поддалась уговорам Тома. Была ли то добродетель или ревность, но Гильемета, ничего не имевшая против того, чтобы Тома был возлюбленным всех других женщин и девок (Девка (garce) - обозначало на простонародном языке того времени просто молодую девушку и не имело порочащего смысла.), ей неизвестных, нашла очень дурным, что Анна-Мария стала любовницей Тома.

- Отвечай же! - сейчас же вскипела она, - пойдешь ты к этому отродью?

Тома поломался.

- Если захочу, - сказал он. - Ты тоже хороша. Чего ты на нее нападаешь? Что она тебе сделала?

Гильемета всем своим видом выразила крайнее презрение.

- Мне? - прошипела она, вытянув губы. Мне? Анна-Мария? Что бы она могла мне сделать? Или ты воображаешь, что я с ней разговариваю? Святые великомученицы!.. Да ни одна из нас, кто хоть чуточку себя уважает...

Но Тома насмешливо ее прервал:

- Ну да, болтай! Стану я тебя слушать!.. Ты забыла, что вас с ней было водой не разлить. А теперь она у тебя черна, как сажа. Это уж не без причины. Вы что, вцепились друг другу в волосы, и тебе верно попало?.. Она больше тебя и толще, Анна-Мария...

В ярости Гильемета со всей силы его ущипнула.

- Мне попало? Мне? Ей богу, ты не в своем уме. Да я ей ногтями глаза выцарапаю и заставлю прощение просить, твою потаскуху! Приведи ее сюда, если хочешь ее посмотреть слепую!..

- Тише, крикунья! Замолчишь ли ты, наконец? Покричи еще, и тогда кое-кто другой за тебя возьмется.

Он показал пальцем на деревянную лестницу и расположенную над ней дверь в комнату стариков. Гильемета смущенно опустила голову.

- Дура, ты, дура, - ласково сказал он. - Да нет, не пойду я к ней, к Анне-Марии.

- Верно? - недоверчиво спросила она.

- Так же верно, как воскресная служба. Ты же знаешь, тебе я не часто вру...

- Значит, она тебе больше не нужна?

- Нет! Мне нужна другая...

- О! - сказала она и радуясь, и сердясь. - Этому я еще могу поверить... Но бабник же ты!.. Ладно, я тебе на этот раз прощаю... Уж очень мне интересно будет посмотреть на рожу той, когда она узнает!

- Она не узнает.

- Как же! Да я сама ей скажу, когда встретимся у колодца!

- Вот сплетница! Уж больно ты любишь шишки да царапины!..

- А сам-то!

Стоя друг против друга, они залились смехом.

Гильемета не могла успокоиться:

- Скажи-ка... Кто это, новая-то твоя?

Но Тома насмешливо свистнул.

- Кто? - сказал он, - а та, к которой я пойду... и которая мне не прожужжит ушей, как ты, болтунья! Ну, теперь довольно. Дай пройти, мне пора... Уж первый час, никого не останется в кабаке!

Она за него уцепилась:

- Скажи, кто? А то не пущу...

Он поддразнил ее:

- Береги лучше юбку!.. Я сам тебя не пущу...

Красная, как мак, она вырвалась сильнее, чем стоила эта шутка.

- Иди, дурной!.. Вот тоже... видали вы такого пирата?

- Замолчишь ты, балаболка?

Насильно ее поцеловав, он захлопнул за собой дверь.

VII

В кабаке у Больших Ворот матросы Жюльена Граве все еще пьянствовали. Все были налицо. Входящего Тома Трюбле со всех сторон встретили криками.

- Будьте здоровы! - сказал он, отвечая всем сразу. - Вот и я опять, как обещал. Где бы тут присесть?

Он перелез через две скамейки и через стол. Плащ свой вскинул на плечо. Ножнами своей шпаги он задел чей-то стакан и опрокинул его.

- Смотри-ка, Трюбле! - вскричал сидевший за стаканом. - Твоей шпаге пить захотелось.

Трюбле засмеялся. В дальнем углу кто-то, сидевший за столом с несколькими собутыльниками, поднялся с табурета.