Константин Федин - Необыкновенное лето (Трилогия - 2)

- Ошпарю вот, чтоб не шмыняли, где не следует.

Витя и Павлик попятились к выходу.

- Начальство! - сказал старик, наступая. - Теперь все стали начальством. Ну и ищите его там, где начальство.

- А где? - спросил Павлик, уже с порога.

- В Совете начальство! Пошли отсюда!

- Вот ехидна! - сказал Павлик, когда, словно нехотя, затворилась тяжелая дверь. - Я знаю, где Совет.

- И я знаю. Бежим, а?

И они побежали.

Рагозин уже привык, что перед ним возникали самые невероятные посетители, но все-таки никак не ожидал увидеть у себя в кабинете детей. Он был уверен, что они пришли по ошибке, и повеселел, разглядывая их раскрасневшиеся лица с открытыми ртами. Он встал и смотрел на мальчиков молча, с улыбкой пощипывая ус.

- Вы - товарищ Рагозин? - спросил как можно тише Павлик.

- Ну, допустим.

- Нет, вы скажите, правда, потому что вон в той комнате нам сказали, что вы в этой комнате.

- Я и правда в этой комнате. Вы что, своим глазам не верите?

- А вы - товарищ Рагозин?

- А разве я не похож?

- Мы не знаем, - сказал Витя, - потому что мы вас не видели.

- Ну, а теперь-то видите? Похож я на Рагозина?

Павлик смерил его с головы до ног не допускающим шуток взором и признал убежденно:

- Похожи.

Он немного отступил и шепнул Вите в затылок:

- Ну, говори ты.

- Мы к вам, товарищ Рагозин, от Арсения Романыча.

- Не от Арсения Романыча, - опять выступил вперед Павлик, - потому что Арсений Романыч не знает, что мы к вам пошли.

- Ну да, - сказал Витя, - Арсений Романыч, правда, не знает. Но ведь мы насчет Арсения Романыча...

- Кто это - Арсений Романыч?

Оба мальчика глядели на Рагозина удивленно.

- Кто он такой? Почему вы от него утаили, что пошли ко мне?

- Разве вы не знаете Арсения Романыча? - чуть слышно выговорил Витя.

- А кто он?

- Арсений Романыч? Он Дорогомилов.

Рагозин выскочил из-за стола и остановился посередине кабинета.

- Дорогомилов? - повторил он, крепко растирая лысину ладонью. Арсений Романович Дорогомилов? Он здесь?

- Нет, не здесь, - вдруг заспешил Павлик, - он у себя на службе. Мы ему ничего не говорили, потому что он ни за что не хочет идти к вам, и мы пошли одни, вот Витя и я.

- Не хочет ко мне? Что с ним случилось?

- С ним еще не случилось. А мы боимся. Потому что к нему приходил военный и грозился выселить из квартиры. И с библиотекой, и со всем.

- С библиотекой? - почти крикнул Рагозин. - Что за история! Значит, он жив? И все там же, со своей библиотекой? Ну, скажи пожалуйста! Ах, черт!

Он схватил стул, потом другой, третий, составил их в ряд, взял мальчиков за руки, посадил на крайние стулья и сел посередине.

- Ну, ребята, рассказывайте все по порядку.

Рассказывать мальчикам было нечего - они уже все выложили. Они не хотели дать в обиду Арсения Романовича - в этом состояло дело. Зато они знали решительно каждый гвоздик в старом жилище Дорогомилова и о каждом шаге его могли повествовать сколько угодно. И чем дольше они говорили, тем явственнее видел себя Рагозин на диване между книжных полок перелистывающим, в безмолвии, потрепанные страницы или помогающим мыть посуду косматому, всегда слегка возбужденному человеку, который надевал на сюртук клеенчатый фартук и, орудуя мочалкой, критиковал французские социальные утопии с таким пылом, будто они давно осуществились на земле и нанесли ему личный вред. В памяти Рагозина встала отчетливо эта странная фигура в шляпе и несменяемом сюртуке, какой она высилась на берегу в предрассветном лиловом мраке. Рагозин, сидя в лодке, перебирал руками борты скученных дощаников и шлюпок, чтобы неслышно выйти на свободную воду, и уже когда провел лодку под пристанные мостки и обошел липкий от смолы борт пристани, снова последний раз приметил на берегу черный силуэт и над ним прощально размахиваемое круглое пятно шляпы, похожее на живую мишень в ночи. В неведомый путь уносила тогда Рагозина Волга, и он оставлял на произвол неизвестности все родное - Ксану, ожидавшую мальчика, старых друзей, опоясанный подковой холмов незримый спящий город.

- Скажи пожалуйста, Арсений Романыч все такой же! - повторял он, слушая мальчиков.

Едва только они появились в кабинете, Рагозин почувствовал, как настойчиво заторкалось сердце. Его больше привлек Павлик - разящим своим взглядом, жизнерадостной рыжизною, вздернутым, как видно, чутким носом. Рагозин все оборачивался к нему со своим восклицанием - скажи пожалуйста! и все думал - похож ли на этого рыжика маленький Рагозин, которого он непременно начнет разыскивать, непременно найдет, вот только немножко бы навести порядок на службе.