Константин Федин - Необыкновенное лето (Трилогия - 2)

Он еще потеснил Аночку, она вдруг отстранилась, он взглянул на нее и сказал потише:

- Словом, получится очень хорошо.

Он говорил ей только о том, что его возбуждало и обнадеживало, умалчивая о скрытой тревоге сердца, и не поднимал глаз к северу карты, чтобы не толкнуть Аночку к тому же. Рассказывая же об отрадных событиях на Волге, он все время непроизвольно думал об угрозе событий к северо-западу от Саратова - на Тамбовщине, потому что мамонтовцы буйствовали к этому дню уже в Козлове, прямая дорога на Москву была перерезана и связь оставалась только кружным путем, через Пензу. Он решил непременно отвести Аночкино внимание от этих омрачающих событий, был уверен, что скрывает от нее именно эти события, ничего, кроме них, и не признался бы, что не меньше озабочен тем, чтобы скрыть свое волнение от неожиданной ощутимой близости Аночки.

Он копнул свои карты, вытащил наверх маленькую и опять подвинулся к Аночке.

- Это я показывал направление Камышин - Царицын. А смотрите западнее. Наша другая группировка. Фронт пять дней назад, видите? А вот какой клин мы вколотили. Вот красная линия. Здорово, а? Если так пойдет дальше, то через неделю мы - в Купянске. Смотрите.

Он хотел слегка нагнуть Аночку к столу, но она сказала:

- Я хорошо вижу. Только почему в Камышине мы будем через день, а в Купянске через неделю? Ведь до Камышина вон еще сколько, а Купянск совсем рядом.

- Да, - сказал Кирилл, немного отходя в сторону, - это, конечно, большая неприятность. Но тут главное осложнение в том, что... карты разных масштабов. (Он потрогал свою небритую верхнюю губу.) На маленькой карте и далекое кажется близко.

- Значит, надо воевать по маленькой карте, - улыбнулась Аночка.

Он засмеялся. Она спросила и деловито и озорно:

- Вы говорите - собирались меня увидеть. Чтобы посвятить в стратегию, да?

- Нет, без всякой стратегии.

- Ну, как же так, если вы - стратег?

- Плохой стратег. Иначе я воевал бы по маленькой карте... с вами, во всяком случае.

- Вы собрались со мной воевать?

- Не с вами, собственно, а за вас.

Она опять улыбнулась не лукаво и не озорно, а с торжествующим удовольствием женщины, которая наслаждается тем, что шутя привлекла к себе все внимание мужчины. Но она в тот же момент как бы одернула себя и отклонила наивное кокетство разговора:

- У вас правда дело ко мне? Я тоже пришла по важному делу.

- Мне нужно поговорить с вашим братом.

- С Павликом?

- Насчет его приятеля - Вани Рагозина. Помните - Рагозин, у которого вы хлопотали о деньгах, тогда... с Цветухиным? Так вот, у него есть сын...

- Странно... - почти в смятении перебила его Аночка. - Как это совпало! Я - тоже по поводу Павлика. Он пропал.

- Пропал?

- Третьего дня поутру ушел и больше не возвращался.

- И вы искали его?

- Отец заявил в милицию, расспрашивал, кого мог, на берегу...

- Может, что-нибудь известно Дорогомилову?

- Арсений Романович говорил со всеми товарищами Павлика и ничего не узнал... Никаких следов. Ужасно.

- Ну, разумеется, - сказал Кирилл грубовато, с желанием подбодрить Аночку, - вам, поди, бог знает что лезет в голову: исчез, погиб, и еще что! Просто удрал на фронт. Он же грозил, что удерет.

- Но ведь это не утешение! Он совсем маленький и - конечно - не снесет головы.

- Вы что, серьезно думаете, что таких вояк пропускают на фронт?

- А как же, если он туда убежал?

Она взялась за спинку стула и опустилась неожиданно тяжело для своего легковесного хрупкого тела.

- Послушайте, Аночка, - начал Кирилл, но она не дала ему говорить.

- Я знаю, что я, я виновата! При маме этого ни за что не случилось бы! Она так любила Павлика! А я совсем забросила его. Ведь он ребенок, понимаете, он еще совсем ребенок!

Она уткнула лицо в острый сгиб своего локтя, по-прежнему держась за спинку стула.

- Вы сама ребенок, - сказал Кирилл, подходя к ней ближе.

Это будто разжалобило ее, она обиженно пробормотала себе в руку, едва не всхлипывая:

- Я хотела позвать вас на репетицию, у нас скоро генеральная репетиция, а теперь я знаю, что провалюсь, знаю, знаю, непременно провалюсь!

Он договорил еще суровее, боясь, что вдруг она расплачется:

- Не выдумывайте. Какое событие - репетиция! Прекрасно сыграете свою Луизу, или кого там? И я еще буду вам хлопать. Подумаешь! Невидаль какая Луиза! Я хочу сказать - ничего не стоит сыграть вашу эту Луизу. А Павлика... Я должен был разыскивать одного, ну, буду разыскивать двоих. Уверен, его притащат к вам с милицией. Не первый такой герой.