Константин Федин - Необыкновенное лето (Трилогия - 2)

Арсений Романович скрылся за калиткой во двор и через минуту, запыхавшийся, отворил тамбур. Начали поднимать наверх вещи. Алеша первый вбежал по певучей деревянной лестнице и очутился в коридоре перед окном. То, что он увидел, превзошло его ожидания. Арсений Романович не только не приврал, рассказывая всю дорогу с вокзала, какие чудеса откроются Алеше на новой квартире, но даже приблизительно не мог передать необычайность мира, вдруг брошенного прямо Алеше под ноги.

По склону вниз спускался большой сад. Одни деревья чуть-чуть распушились, на других еще только высыпали разбухшие почки и висячие бархатные червяки свекольного цвета. Но сад уже казался кудрявым. Пятнышки света будто паслись на узких тропинках, как желтые цыплята. Трава была разной - то маленькая-маленькая, прямая, точно настриженная ножницами, то лопоухая, витая. Старая тачка с отломанным колесом валялась на боку. "Колесо-то мы починим!" - подумал Алеша и взглянул поверх сада.

Сначала он ясно различил, белую церковь с колокольней и на ней высокий тонкий шпиль. Потом, сразу за церковью и за шпилем, он увидел что-то непонятное - живое от сияния, громадное, как много-много полей, уходивших во все стороны до самого неба. Потом он моментально понял, что это - не поля, а вода, и потом еще скорее, чем моментально, сообразил, что эта вода - Волга. Он вскрикнул:

- Волга! Мама, Волга!

Ему никто не отозвался - все были заняты тасканием вещей, и его неожиданно взяло сомнение - не ошибся ли он? Волга должна была быть похожа на Неву, но только гораздо больше. А то, на что смотрел Алеша, нисколько не напоминало Неву. Не было нигде настоящего конца, а там, где, вероятно, начиналась земля, было все так же плоско и бесконечно, как на воде. Там был другой цвет, какой-то сиренево-серый, но цвет тоже живой, подвижной, как на воде. Там даже виднелись деревья и, может, отдельные домики, но они тоже словно росли из воды. И кроме того, Алеша сколько раз слышал, что на Волге много больших пароходов. А тут, как он ни искал глазами, везде была вода и вода, и ни одного парохода. Правда, совсем близко, над крышами домов, Алеша заметил две темных лодки, плывших друг другу навстречу. Но лодки могли плыть и не по Волге.

Алеша решил хорошенько проверить - могла ли все-таки это быть Волга, и даже обрадовался, что никто не слышал, как он крикнул - Волга! Как вдруг из-за церкви появился на воде небольшой уголок, и уголок этот стал вырастать, будто выдвигаться из церкви, как крышечка из пенала. Затем уголок превратился в квадратик, и на этом квадратике появился второй квадратик, и они оба продолжали выдвигаться из церкви, и нижний вез на себе верхний, и потом сразу на верхнем выехал третий, совсем так же, как второй на первом, и все они начали вытягиваться в полосы и вдруг ярко забелели на солнце, и Алеша отчетливо разглядел на каждой полосе маленькие окошечки, и окошечек стало выдвигаться из-за церкви все больше и больше, и Алеша понял, что это идет пароход. Да, это недалеко от берега шел пароход! Все больше, больше появлялось пароходных примет - лодка на верхней палубе, лоцманская будка, черная труба, еще лодка, и внизу, под колесом - взбитая яичными белками пена и веером сверкающие волны, и на палубе - опять лодка, и потом - верхняя полоса с окошками оборвалась, за ней оборвалась средняя, потом выползла корма, потом - наклонная мачта с подвешенной наискось лодкой, над ней - лисьим хвостом - флаг, - и вот весь огромный трехпалубный пароход, от носа до кормы, как на ладошке, поплыл перед поднявшимся на цыпочки и ухватившим оконную раму Алешей, и - словно для того, чтобы не оставалось никаких сомнений, - пароход этот гневно изверг из-за трубы клубчатую струю молочно-белого пара, и через секунду глухо толкнулся в окно стариковский рассерженный гудок.

- Пароход на Волге! - вне себя закричал Алеша.

- Ура! - крикнул в ответ Арсений Романович, уронив на последней ступени чемодан, и все, как по сговору, подошли к окну и остановились плечом к плечу, глядя на реку.

- Ах, господи боже мой, - пароход! - после минуты молчания вздохнул отец. - Может, Ася, хорошо, что мы попали в Саратов?

- Ну, конечно, Саша! - ответила мать со счастливым беззвучным смехом.

- Очень, очень хорошо! - подтвердил Арсений Романович и легонько толкнул Алешу в бок: - Правда, Алеша?

- А бывают пароходы еще больше этого? - спросил его Алеша.

- Нет, уж больше этого никогда не бывают! - решительно сказал Арсений Романович.

- Мы поедем на пароходе, папа?

- Гм... может быть, даже на гидроплане, - хмуро проговорил отец и отошел от окна.