Павел Федоров - Синий Шихан (Роман 1)

Уж что-что, а притворяться Микешка совсем не умел. Он сильно смутился.

- Вот неуклюжий... а впрочем, нет, нет! - Она, посмотрев на мужа, заметила его смущение и все поняла.

Микешка в это время, нагнувшись, собирал осколки.

- Да ладно!.. Я сама. - Даша тоже наклонилась, присела на корточки, смела самые маленькие черепочки в горстку и, взяв у него остальные, вынесла на кухню.

- Значит, не поедем? - вернувшись, спросила она.

- Нельзя ехать. Тут такие дела... Вчера инженер Шпак распорядился, чтобы не отпускали рабочим, которые, значит, бастуют, продукты из лавки. А они сегодня собираются лавку громить... Какое тут венчание! Тарас Маркелович в любую минуту может коней потребовать. Шпак придумал людей голодом уморить, так они покажут, чем дышат, - чтобы сгладить неловкость, многословно говорил Микешка, поглядывая на Дашу и мысленно сравнивая ее с Маринкой.

Разные они были, непохожие. У этой ласковые голубые глаза, у той темные, строгие. Доволен он был женой и любил ее чутко, бережно, но сейчас на душе было почему-то тоскливо. Тянуло поехать и взглянуть, как будет Маринка стоять под венцом с чужим, неприятным для него человеком. Вечером молодой купец увезет ее далеко, в свой дом, а ночью она в одной белой рубашке будет ждать его... Заплакать хотелось от таких мыслей, но Микешка продолжал говорить, стараясь скрыть от жены свои чувства:

- ...На днях, когда рабочие собрались на сходку, Мартьянов туда водки и закуски привез. Архип Буланов и Фарсков чуть не избили его... Когда рабочие выпьют, так все разнесут! Шпак ведь нарошно велел водки послать рабочих ублаготворить... А они на все плюют и своего добиваются.

- Чего же они требуют? - перетирая посуду, кротко спросила Даша.

- Хотят, чтобы полицейского урядника выгнали и рабочих не увольняли. Тарас Маркелыч не против рабочих, уговаривал Хаустова, чтобы он уехал подобру-поздорову, а хозяин не соглашается. Грозится наряд казаков вызвать и усмирить наших.

- Значит, казаки приедут? Стрелять будут?

- Ну, стрелять, может, и не будут, а нагайками али шашками...

- Избивать станут?.. Но это ужасно!

- Чего ты боишься?.. Дядя Тарас до этого не допустит, - успокоил ее Микешка. - Я вот сейчас схожу к нему... Ежели разрешит, - что же, можно и проехать до церкви, прокатимся... А насчет Маринки... - Микешка запнулся, передернул широкими плечами, оправил новую синюю из сатина рубаху, - что зазнобушка она моя - это ты зря... Мы с Маринкой с детства как брат и сестра... Ну, а выросли и разошлись... но, конешно, мне маненько жалко ее. Не за того выходит!

- А за кого же ей надо было выйти? - сдерживая дыхание, спросила Даша. "Конечно, за тебя! За кого же другого!" - хотелось ей крикнуть. Сердце жгла ревность, она с трудом сдержала себя.

- Поздно об этом калякать, - коротко отрезал он и хотел выйти, но Даша задержала его неожиданно резким выкриком:

- Жалеешь, что на ней не женился?..

Микешка обернулся. Даша, прижимая полотенце к лицу, тихо плакала. Он искал и не мог подобрать слова оправдания, да и не было их в голове. Беспомощность и покорность жены немножко раздражали его и раньше, сейчас же в нем вспыхнул гнев. Он подошел к ней, взял из рук полотенце, бросил на стол.

- Эх, Дарья! Ну и глупа же ты!

- И нечего было тогда жениться на дурочке, - всхлипывала Даша.

- Я дурак, что женился на такой плаксе, - резко сказал Микешка и сам удивился своей жесткости. Слезы жены всю его душу наизнанку вывернули. Перестань! - крикнул он, взяв ее за плечи и сильно встряхнув.

Но Даша продолжала плакать.

- Перестань же! - повторил он.

От звука его приглушенного, гневного голоса, от тяжести рук, давивших на ее хрупкие плечи, Даша вся сжалась.

- Ты бы лучше меня по башке ухватом треснула, чем плакать, продолжал он. - К чему старое вспоминать? Что было, то прошло, назад не воротишь! Ты грамотная, книжки читаешь, понимать должна... А будешь меня разными штучками подшпиливать, я и домой не стану приходить, на конюшне жить буду...

- Не буду... Ладно, - прошептала Даша.

Прижимаясь всем телом к мужу и уже улыбаясь сквозь слезы, она спросила:

- А ты ее очень любил?

- Вот лиса! - усмехнулся Микешка. - Я еще сам не знал, что такое любовь-то... Сначала как сливочки пьешь, а там, глядишь, и до снятого молочка дошел, и вкус не тот.

- Значит, я у тебя снятое молочко?

- А ты что думала, от коровки одни сливки бывают? Нет, в молоке и водичка есть, вроде твоих сегодняшних слез... Хватит, не разбавляй слезой нашу жизнь, а то жидка будет... Ты вот роди поскорее сына, обоим спокойнее станет.