Екатерина Глаголева - Повседневная жизнь во Франции в эпоху Ришелье и Людовика XIII

Мы уже не раз упоминали о герцогине де Шеврез (вдове Шарля Альбера де Люиня, женившей затем на себе обер-камергера Людовика XIII). Эта женщина, которую Людовик называл не иначе как Дьяволом, была душой почти всех заговоров во Франции, от «дела Шале» до «испанских писем», она «свела» Анну Австрийскую с Бекингемом и, несомненно, оказала поддержку маркизу де Сен-Мару, поскольку была знакома с его другом Франсуа де Ту. Что ею руководило? По мнению ее биографа Дени Тиллинака (кстати, весьма сочувственно относящегося к своей героине), герцогиня хотела всего лишь блистать при дворе, быть в самом центре событий и захватывающих приключений. Это так романтично: писать шифрованные письма, переодеваться в мужское платье, скакать куда-то под покровом ночи, чувствовать холодок страха от близкой опасности…

Атмосфера праздности при многолюдном дворе способствовала составлению интриг, ведь, по сути, это было единственным развлечением: балы, балеты и прочие увеселения в правление Людовика XIII устраивали редко. Однако интриги эти были далеко не невинными, ведь на кону оказывались человеческие жизни. При дворе процветали подозрительность, наушничество и доносительство. Ришелье приходилось содержать соглядатаев, чтобы вовремя принимать необходимые предосторожности. Он предусмотрительно пристроил своих родственниц в свиту королевы-матери (откуда они потом были изгнаны как шпионки). Напомним, что горничная, вовремя передавшая ему ключ от потайной двери в покои Марии Медичи, помогла кардиналу выйти победителем из непростой ситуации в День одураченных. Позже, когда мать короля уже жила в Брюсселе, шпионы его высокопреосвященства перехватили письмо королевы-матери к ее дочери Кристине, герцогине Савойской: Мария Медичи подробно описывала колдовские приемы, к которым прибегала, чтобы свести кардинала в могилу, и сообщала, что станет делать после его скорой кончины. Перехваченное письмо чудесным образом вернуло кардинала к жизни, когда тот, действительно, лежал при смерти.

Ришелье приставил своих людей и к Анне Австрийской, чтобы «удержать ее от неверного шага» и быть в курсе планов ее опасной подруги – герцогини де Шеврез. В 1620-е годы за королевой «присматривала» статс-дама госпожа де Ланнуа, после 1637 года опеку над ней возложили на чету Брассаков. Порой «вычислить» шпиона не составляло труда: однажды Анна Австрийская писала письмо у себя в кабинете и заметила, что одна из новых фрейлин скосила глаза, заглядывая ей через плечо. При этом девушка делала вид, будто читает книгу, но держала ее вверх ногами. Возможно, приставляя к королеве столь неловких соглядатаев, Ришелье действовал с умыслом: зная, что за ней постоянно следят, Анна будет вести себя осмотрительнее.

Своих шпионов кардинал приставлял и к королю: его судьба целиком и полностью зависела от его величества, который расставался с утратившими его доверие раз и навсегда, не выслушивая апелляций. Поэтому было важно знать, что нашептывают королю недруги кардинала и согласен ли он с ними, и вовремя выступить с опровержением. Ришелье пытался сделать своими осведомителями королевских фаворитов обоего пола. С Клодом де Сен-Симоном ему это удалось; но впоследствии через него произошла утечка информации, позволившая скрыться родственнику фаворита, которому грозил военный трибунал, и Сен-Симона «сослали» на фронт. Анри д'Эффиа, маркиз де Сен-Map, тоже вошел в ближнее окружение короля с легкой руки кардинала, имевшего на него свои виды. Однако здесь Ришелье просчитался: Сен-Map возомнил себя вторым Люинем и стал настраивать короля против кардинала. Печальный финал этой истории нам известен. Последний фаворит, де Тревиль, вообще когда-то намеревался лично лишить кардинала жизни.

Вообще, если говорить о фаворитах, Сен-Симон составил исключение из общего правила. Среди женщин у целомудренного Людовика были две привязанности: фрейлины Анны Австрийской Мария де Отфор и Луиза Анжелика де Лафайет. Странным образом Отфор стала не соперницей королевы, а подругой, и даже рисковала своей репутацией, передавая шевалье де Жару в Бастилию письмо с инструкциями для Лапорта. Луиза де Лафайет чисто и искренне любила короля, а потому с гневом отвергла предложение кардинала. Она имела на Людовика большое влияние, и не в пользу Ришелье. Луиза обличала войну с католической Испанией, увеличение налогового бремени, разрыв короля с матерью, который, по ее мнению, произошел по вине кардинала. Андре де Буасонваль, камер-лакей короля, напрягал слух до звона в ушах, подслушивая у дверей, чтобы потом пересказать эти разговоры кардиналу. Он оказался не столь щепетилен и согласился за звонкую монету доносить Ришелье на свою благодетельницу – ведь именно Луизе он был обязан своей должностью. Кардинал сумел рассорить девушку с ее лучшей подругой, отказавшейся за ней шпионить, и приставил к ней своих соглядатаев в юбках. Луиза невыносимо страдала и поверяла свои обиды духовнику – отцу Карре, не зная, что тот, настоятель монастыря Святого Доминика, каждый год приносил клятву верности Ришелье. В результате девушку вынудили уйти в монастырь. Поддерживавший ее морально отец Коссен (духовник короля) был вовремя «обезврежен» кардиналом и отправился в ссылку.