Валерий Сойфер - Власть и наука

Наверняка, в день получения телеграммы и в ЦК партии и в Наркомземе царил душевный подъем: мудрые предначертания встретили должный отклик у тружеников и завершились грандиозными трудовыми успехами3. Должны были порадоваться и в Академии сельхознаук: все-таки академический институт выполнил соцобязательства (64). Стоит ли говорить о том, как подобные успехи Лысенко поднимали его в глазах руководства над всеми маловерами.

Сопоставление дат обнародования всех последовавших за яровизацией "открытий" Лысенко показывает, что идеи, положенные в основу их, были сформулированы в течение примерно года — начиная с конца 1932 года. Научный багаж Лысенко за это время не мог существенно возрасти — времени на учебу не было. Но он быстро столкнулся с непреложным правилом: каждый раз, стоило ему выдвинуть очередную новинку, как генетические законы оказывались препятствием. В то же время, войдя в обойму новаторов, признанных партийным руководством, поддерживаемых прессой, он должен был всё время сохранять этот имидж, и поэтому должен был сделать выбор между двумя взаимоисключающими возможностями — удовлетворять требованиям генетики (и из-за этого потерять ядро своих предложений) или же преуспеть в делании карьеры, но отвергнуть генетику как таковую. Конечно, рассмотреть обе возможности серьезно он не мог по простой причине: для этого надо было знать, как минимум, основы генетики. Поэтому на путь отвергания генетики он вступил неосознанно. Тем не менее он всё более определенно и решительно стал утверждать тезис о недоказанности законов генетики и вредоносности этой науки для дела социалистического переустройства деревни. Вера в то, что новая колхозная и совхозная практика непременно подтвердит правоту его идей и автоматически докажет нежизненность (любимое его словечко) генетических теорий, сформулированных буржуазными (а значит, идеалистически мыслящими) учеными стали лейтмотивом всех выступлений. Ведь генетики не могли предвидеть, что наступит такой золотой век, когда на необозримых просторах возникнут новые общественные структуры — колхозы и сов�

Лысенко был талантливым учеником системы: его своеобычный стереотип сложился быстро. И с уже сформировавшимися приемами и подходами он принимается за разрешение еще одной практической задачи — увеличения урожайности картофеля, высеваемого на юге Украины. И снова ход его мыслей шел от неприятия законов генетики и от следования нехитрой схеме, построенной на базе представлений о том, что внешняя среда способна лепить наследственность запросто, меняя формы и свойства растений.

Он придумал примитивное объяснение низких урожаев картофеля на колхозных полях на юге: допустил (без единого опыта), что оно обусловлено теплым климатом. Дескать, стоит клубням побыть пару месяцев в теплой земле, как картофельная "порода" (так, по-крестьянски, именовал он наследственность) испортится. Картофель начнет хуже "родить". Высади его еще раз на юге — он еще раз подвергнется порче. На третий раз "порода" будет испорчена вконец, и ничего хорошего от такого выродившегося картофеля не жди.

Но раз породу легко испортить, то так же легко ее улучшить, посчитал Лысенко, надо только посадить клубни не в теплую, а в прохладную землю. Скажем, ближе к осени. Тогда за один-два сезона наследственность улучшится — вот и решение проблемы повышения урожаев картофеля, так нужного советской стране. Было во всем этом что-то от суеверий, от древней простонародной веры в наговоры и сглаз. Не было ничего, конечно, от науки. Надуманные схемы приобрели в сознании необразованного человека самодовлеющую власть.

Следует сразу же сказать, что сам метод посадок картофеля летом никак нельзя было назвать новинкой. Принцип этот использовали задолго до Лысенко земледельцы Средиземноморья, океанских побережий США и других территорий с влажной теплой осенью, чтобы избежать засухи в критический момент жизни картофельных растений — момент созревания, налива клубней. Но, смещая сроки посадки картофеля, никто не связывал это с изменением наследственности и, значит, ухудшением или улучшением "породы", ПОРОДНЫХ качеств, никто не предотвращал ВЫРОЖДЕНИЕ.

6 июля 1933 года по его распоряжению ассистент Е. П. Мельник засаживает в Одессе четверть гектара клубнями сорта "Элла". Посадка идет в сухую почву. Спасает то, что, по словам Лысенко:

"… лето было в этом году дождливое. Поэтому удалось получить всходы картофеля на участке, где уже был выращен один урожай, чего в обычные годы на неполивных участках нельзя получить в условиях юга" (65).