Валерий Сойфер - Власть и наука

В ОГПУ начинают детально разрабатывать "Дело Вавилова"

К весне 1932 года ОГПУ накопило много обвинений против Вавилова. Ему инкриминировали вредительскую и шпионскую деятельность, ненависть к советскому строю и правительству. С доказательствами обвинений дело было совсем плохо, но это мало кого волновало. Теперь собранный материал можно было двинуть наверх. В обширном документе на сорока одной странице машинописного текста, названном "Директивное письмо", обвинения были собраны воедино. 14 марта 1932 года его отправили сразу в несколько адресов на верхи (46). Авторами документа были безымянный представитель 8-го отдела Экономического Управления ОГПУ (ЭКУ ОГПУ) и начальник Экономического Управления ОГПУ Миронов. Мы еще встретим фамилию этого чекиста, бомбардировавшего верхи сигналами о вредительской и шпионской деятельности Вавилова на протяжении многих лет.

В документе не были упомянуты Якушкин и Коль, зато были приведены новые показания против ВИРа и Вавилова и было, например, сказано, что еще один сигнал поступил из офиса Лаврентия Берия, руководившего тогда Закавказским ГПУ:

"В письме № 5766 с/к от 29 марта 1931 г. ЭКО Зак. ГПУ сообщило…, что Абхазский филиал ТКП почти до самого последнего времени поддерживал связи с Москвой… пользуясь в области вредительства и подготовки к интервенции директивами центра… полевода Таланова" (47).

Концы в этом сообщении не сходились, так как назывался сотрудник ленинградского Института — ВИРа — В. В. Таланов, а утверждалось о связях абхазских "врагов" с Москвой. Но так уж получалось у чекистских знатоков, что мелочи, вроде вредительства давно покойного Зайцева или неувязка с географическим положением Таланова, живущего не в том месте, где он якобы вредил, не мешали главному: чекисты демонстрировали властям, что враг не дремлет, но и они не почивают на лаврах, открывая всё новых врагов, среди которых теперь оказалась новая крупная добыча — Вавилов.

Во многих документах ОГПУ и НКВД содержится ссылка на то, что через несколько месяцев после "открытия" вредительских действий Вавилова чекистами из Грузии, подтверждения его "вредительства" пришли из "бдительных органов" с Украины, из Ленинградского Военного Округа и из других мест (ЭКУ ОГПУ, ЭКО ПП ОГПУ по ЛВО, ЭКО ПП ОГПУ по ЦЧО, ЭКО ПП ОГПУ по НВК и др." /48/). Проходят в этом и многих последующих документах и фразы об анонимных партийных источниках информации по Вавилову:

"Поступило ряд сообщений (орфография Директивного письма ОГПУ от 14 марта 1932 г. /42/ сохранена — В. С.) партийцев Москвы и Ленинграда об антисоветской работе группы специалистов в ВИР и об "осином гнезде" в Ленинграде… Все эти материалы послужили серьезнейшим основанием к форсированной и широкой разработке к.-р. группировки ВАВИЛОВА" (/49/, выделено мной — В. С.).

Как всегда было с плетением интригующих фальшивок, когда прежде всего для обосновании причин зловредных действий искали идейно-политическую подоплеку, такую же подоплеку немедленно нашли и в отношении "осиного гнезда". Длинный отрывок из "Директивного письма" хорошо передает настрой чекистского начальства:

"Возникнув с дореволюционных времен на базе Ученого Комитета царского департамента земледелия, группа быв[ших] ответственных чиновников указанного департамента и буржуазных ученых сгруппировала в Ленинграде за годы революции под различными организационными формами, сперва как Государственный Институт Опытной Агрономии, затем как Всесоюзный Институт Прикладной Ботаники и Новых Культур и, наконец, как Всесоюзный Институт Растениеводства… значительные антисоветские кадры буржуазных теоретиков и практиков сельского хозяйства. Стоя в стороне от практической деятельности по сельскому хозяйству, занимаясь отвлеченными теоретическими трудами на основе буржуазных теорий и организацией экспедиций во все части света для отыскания новых видов растений, — указанная группа, возглавляемая с 1924 года профессором ВАВИЛОВЫМ, стала центром притяжения агрономических трудов кадров, саботирующих соввласть и не желающих участвовать в социалистическом строительстве" (50).

В этом документе чекисты впервые открывают имя их основного информатора, внедренного в ВИР, — Григория Шлыкова. Сопоставляя изложение в "Директивном письме" "фактов вредительства" Вавилова с тем, что Шлыков писал во множестве его обращений в разные государственные органы, в газеты и журналы, что он говорил во время своих постоянных публичных нападок на Вавилова в его же институте, можно однозначно прийти к выводу, что именно его усилиями в ОГПУ была сплетена основная канва обвинений Вавилова и сложилась фразеология обвинений. Именно Шлыков, по свидетельству хорошо его знавших профессоров Синской, Бахтеева, Фляксбергера и других, постоянно писал в разнузданно демагогических выражениях о якобы научной никчемности Вавилова. К 1932 году научный авторитет Вавилова и в стране и в мире был бесспорен. Казалось бы, с этой стороны к нему не подступиться. Но Шлыков, Коль, Якушкин отвергали именно научную значимость работ Вавилова, и эти наветы на весомость вавиловских достижений в науке были вставлены в "Директивное письмо" огэпэушными "исследователями":