А.Кравец, Ю.Куценко, Д.Фомин - МАРКСИСТСКАЯ АНАТОМИЯ ОКТЯБРЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Сама Октябрьская революция, победа красных в гражданской войне, подавление многочисленных восстаний и мятежей были невозможны без поддержки революции простым народом - основной массой трудящихся. Каков же был классовый состав этих трудящихся? Из почти 140 миллионов россиян к моменту переворота около 110 миллионов составляло крестьянство. Примерно 65 % крестьян были бедняками, середняками – 20 %, кулаками – почти 15 % городская мелкая буржуазия составляла 8 % населения страны. Пролетариев же было около 15 миллионов – чуть больше 10 % населения, из них промышленных рабочих – только 3,5 миллиона (см. Великая Октябрьская социалистическая революция. Энциклопедия. М., "Советская энциклопедия", 1977, с. 276, 497).

Поэтому неудивительно, что тон в революции задавали не столько пролетарские, сколько полупролетарские и мелкобуржуазные массы. Не спасла тут дела и руководящая роль пролетарской партии. Этому есть вполне марксистское объяснение: базис определяет "надстройку", даже такую "надстройку", как РКП(б). Вот что писал сам В.И. Ленин в апреле 1917 года:

"Россия сейчас кипит. Миллионы и десятки миллионов, ... политически забитые ужасным гнетом царизма и каторжной работой на помещиков и фабрикантов, проснулись и потянулись к политике. А кто такие эти миллионы и десятки миллионов? Большей частью мелкие хозяйчики, мелкие буржуа, люди, стоящие посредине между капиталистами и наемными рабочими. Россия наиболее мелкобуржуазная страна из всех европейских стран.

Гигантская мелкобуржуазная волна захлестнула все, подавила сознательный пролетариат не только своей численностью, но и идейно, т.е. заразила, захватила очень широкие круги рабочих мелкобуржуазными взглядами на политику."

Движущей силой Октябрьской революции являлись рабочие и крестьяне. одетые в солдатские шинели, гегемоном при этом выступил пролетариат под руководством большевистской партии. "Новым большевикам" казалось, что этим актом началась собственно социалистическая революция в России. Однако дальнейшие события показали, что перерастания политической революции пролетариата за рамки буржуазно-демократического революционного процесса (т.е. революции в "узком смысле") не произошло. Попытки устранения денег, ведения производства по-коммунистически, распределения продуктов волевым распоряжением власти - эти и другие мероприятия "военного коммунизма" сказались несостоятельными. Не вышло у большевиков и с продуктообменом между городом и деревней. Мелкобуржуазная стихия требовала рынка, закон стоимости требовал отношений купли-продажи.

Преодолеть эти требования можно было лишь вместе с самой мелкобуржуазной средой. А она-то и составляла основную массу вооруженного народа, революционной армии.

В очередной раз возвращаясь к В.И. Ленину, следует еще раз отметить, что у него было меньше всего иллюзий насчет характера Октября, чем у других "новых большевиков". В конце 1920 года в РКП (б) разгорелась дискуссия о роли и задачах "резервуара государственной власти", профсоюзов в Советской России. Мол, раз государство у нас рабочее, от кого профсоюзам защищать пролетариат? Не от родного же государства? На это вождь большевиков трезво возражал: "Товарищ Троцкий говорит о "рабочем государстве". Позвольте, это абстракция.... Не совсем рабочее, в том-то и штука. Тут и заключается одна из основных ошибок товарища Троцкого... У нас государство на деле не рабочее, а рабоче-крестьянское – это во-первых. А из этого очень многое вытекает. ... Государство у нас рабочее", - добавил Ленин, - "с бюрократическим извращением" (ПСС, т. 42, с. 207-208). Правда, выход из ситуации лидер большевиков искал в следующей диалектике: "Наше теперешнее государство таково, что поголовно организованный пролетариат защищать себя должен, а мы должны эти рабочие организации использовать для защиты от своего государства и для защиты рабочими нашего государства. И та и другая защита осуществляется через своеобразное сплетение наших государственных мер и нашего соглашения, "сращивания" с нашими профсоюзами...", - " в понятие "сращивания" входит то, что надо уметь использовать мероприятия государственной власти для защиты материальных и духовных интересов поголовно объединенного пролетариата от этой государственной власти", - разъяснял он (там же, с. 209).

При переходе к НЭПу, однако, большевикам пришлось отказаться и от этой схемы, - прежде всего от принудительной записи всех рабочих поголовно в члены профсоюзов и от партийности профсоюзов, но, главное, от "всякого непосредственного вмешательства профсоюзов в управление предприятиями" (см. В.И. Ленин, ПСС, т. 44, с. 344-346). Вся полнота власти окончательно сосредоточивалась в руках заводоуправлений, составленных "по общему правилу на началах единоличия", профсоюзам же отводилась роль участия в работе хоз- и государственных органов, "но не непосредственно, а через выдвинутых ими и утвержденных компартиею и Соввластью членов высших госучреждений, членов хозколлегий, членов заводоуправлений (там, где допущена такая коллегиальность), администраторов, их помощников, и т.д.", а также "выдвигание и подготовка администраторов из рабочих и трудящейся массы вообще", "неуклонное повышение дисциплины труда и культурные формы борьбы за нее и повышение производительности" с помощью дисциплинарных судов и т.п. (см. там же, с. 347). При этом В.И. Ленин признавал, что "из всего вышеизложенного вытекает ряд противоречий между различными задачами профсоюзов", но объяснял их как "противоречия в самом положении профсоюзов при диктатуре пролетариата" и указывал, что они "не случайны и неустранимы в течение ряда десятилетий". Поскольку же "указанные противоречия неизбежно будут порождать конфликты, несогласованность, трения и т.п.", то "необходима высокая инстанция, достаточно авторитетная, чтобы разрешать их немедленно. Такой инстанцией является компартия и международное объединение компартий всех стран, Коминтерн" (там же, с. 350).