А.Кравец, Ю.Куценко, Д.Фомин - МАРКСИСТСКАЯ АНАТОМИЯ ОКТЯБРЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Итак, если и есть смысл называть Советскую Россию "рабочим государством", то лишь в считанные месяцы ее существования, да и то условно! После этого стоит ли удивляться, что развитие СССР закончилось восстановлением классических буржуазных отношений с их частной собственностью, "новой русской" буржуазией, жестокой эксплуатацией и массовой нищетой?

Сказанное вовсе не является обвинительным актом против большевиков. Они делали то, к чему их принуждали условия отсталой крестьянской страны. – Условия, усугубленные поражением социальной революции пролетариата на Западе. А ведь без этой революции и сами большевики при Ленине не мыслили построения в России социализма. И хотя даже ближайшая их цель – бестоварное социалистическое общество – не была достигнута, сделали большевики, конечно, много. За 70 советских лет Россия (СССР) пережила значительный скачок в развитии производительных сил. Но зачем же называть это социализмом? Индустриализация, вытеснение мелкого производства (в городе и, особенно, в деревне) крупнотоварным, повышение уровня культуры масс – все это процессы развития буржуазного общества. Не станем же мы называть Францию социалистической только потому, что в стране построено много заводов и правит "социалистическая партия"! Наоборот, социализм подразумевает еще до него сложившееся развитое индустриальное общество, как и власть класса рабочих. То, что в Советской России – СССР это общество лишь создавалось, а рабочий класс был отчужден от власти, показывает, как далека была страна от социализма.

Изменения в системе Советов, конечно, не были ни случайностью, ни исключительным следствием чьих-либо ошибок. То, что социалистическая диктатура пролетариата в России не осуществилась, а "демократическая" потерпела поражение, было определено самим характером Октябрьской революции. а характер революции, оказывается, бывает двойственным.

В 1910 году вождь большевиков В.И. Ленин так говорил о понятии "завершение буржуазно-демократической революции":

"Если его употребляют в широком смысле, под ним разумеют решение объективных исторических задач буржуазной революции, "завершение" ее, т.е. устранение самой почвы, способной родить буржуазную революцию, завершение всего цикла буржуазных революций. В этом смысле, например, во Франции буржуазно-демократическая революция завершена была лишь 1871 годом, а начата в 1789 году. Если же употребляют слово в узком смысле, то имеют в виду революцию отдельную, одну из буржуазных революций, одну из "волн", если хотите, которая бьет старый режим, но не добивает его, не устраняет почвы для следующих буржуазных революций. В этом смысле… революция 1789 года во Франции была "завершена", скажем, в 1794 году, нисколько не устранив этим почвы для революций 1830, 1848 годов".

Ставить вопрос о "широкой" и "узкой" революции лидера большевиков заставлял тогда явный буржуазно-демократический характер назревших в России преобразований. Сможет ли русская революция смахнуть все пережитки феодализма, выполнить программу "широкой" революции, стать завершающей "волной", или за этой "волной" последуют и другие? Ленин постоянно задавался вопросом: "Суждена ли нам революция типа 1789, или типа 1848 года, или 1871?" (ПСС, т. 9, с. 380, т. 47, с. 223, с. 226). Он неоднократно сравнивал революционные события в России то с французской революцией 1848 года, то с революцией 1870 года и Парижской Коммуной 1871, также как и с Великой французской революцией. Делал он это и в 1917 году. Общий лейтмотив у него всегда был один: "Наше дело…толкать буржуазную революцию как можно дальше.." (ПСС, т. 9, с. 381) "..мы обязаны, - писал Ленин, - исполнить свой долг руководителей демократического, "общедемократического", движения до конца, до русского 1871 года, до полного поворота крестьянства на сторону "партии порядка"... Будем требовать всего в смысле "общедемократического натиска": при успехе получим все, при неуспехе – часть" (ПСС, т. 47, с. 224-225).

В сентябре 1917 года В.И. Ленин указывал, что революция 1848 года "наиболее похожа на нашу теперешнюю" (ПСС, т. 34, с. 124). Тем самым он подчеркнул еще один аспект двойственности буржуазно-демократического революционного процесса, свойственного Франции и России. Вот как писал о нем Ф. Энгельс в 1891 и 1895 годах:

"Благодаря экономическому и политическому развитию Франции с 1789 года в Париже за последние пятьдесят лет сложилось такое положение, что каждая вспыхивавшая в нем революция не могла не принимать пролетарского характера, а именно: оплатив победу своей кровью, пролетариат выступал после победы с собственными требованиями. Эти требования… в конце концов сводились к уничтожению классовой противоположности между капиталистами и рабочими, как оно должно произойти, - этого, правда, не знали".