Иван Шкадов - Озеро Хасан. Год 1938.

Секретарь партийного бюро полка лейтенант И. Н. Мошляк открыл партийное собрание. Из предосторожности люди говорили вполголоса: японцы находились в нескольких десятках метров.

С кратким докладом выступил комиссар полка старший политрук Бондаренко. Он рассказал коммунистам о задачах предстоящего штурма сопки Заозерная, призвал их к тому, чтобы успешно выполнить боевую задачу — разгромить врага и очистить советскую землю от японцев. В обсуждении доклада приняли участие многие коммунисты. Их выступления были предельно краткими, но все они выражали решимость в предстоящем бою с честью оправдать высокое доверие ленинской партии, выполнить свой патриотический и воинский долг. Особенно взволнованно говорил о готовности выполнить приказ командования коммунист лейтенант И. Лазарев.

— Несмотря на свое ранение, я в состоянии еще двигаться, командовать и стрелять, — сказал он. — Я пойду в бой, чтобы добиться выполнения боевой задачи.

…Атака частей и подразделений 40-й стрелковой дивизии была назначена на 2 августа. Главный удар наносился силами 119-го и 120-го стрелковых полков с приданным 32-м отдельным танковым батальоном и двумя артиллерийскими дивизионами. На Безымянную с севера наносился основной удар, а вспомогательный — с юга 118-м стрелковым полком.

К исходу 2 августа вышел на северо-восточные склоны сопки Безымянная 119-й стрелковый полк. Озеро Хасан ему пришлось преодолевать вброд и вплавь. Когда промокшие, уставшие бойцы вышли из воды, на них обрушился шквал огня противника. Подразделения были вынуждены залечь и окопаться.

Некоторое время спустя, после получения сигнала атаки, первым поднялся политрук П. Лысенко. Он увлек за собой вперед, на врага бойцов стрелковой роты. Политрук получил два ранения, но остался в строю. Только после того, как он в третий раз был тяжело ранен, бойцы вынесли его с поля боя.

Бесстрашно и мужественно бился с врагом красноармеец И. Гудзь. Поражая врага огнем из винтовки, мастерски орудуя штыком, он сумел «уложить» несколько вражеских солдат и офицеров. Беря в пример политрука, несмотря на ранение, Гудзь продолжал вести бой.

Приказание проникнуть в тыл противника получил командир стрелкового взвода комсомолец Я. Борисенко. Вместе с пятью бойцами он пробрался в расположение врага. Среди японских солдат поднялась паника. Но именно на это и рассчитывал Борисенко. Укрывшись в траншее смельчаки разведали вражеские силы, а затем незаметно, без потерь возвратились в свой полк.

120-й стрелковый полк, овладев восточными скатами сопки Безымянная, пытался развить успех, но, испытывая сильное противодействие противника, вынужден был прекратить атаку и залечь.

К исходу того же дня на восточные и юго-восточные скаты сопки Безымянная вышел 118-й стрелковый полк.

Пехотинцев поддерживали танкисты 32-го отдельного танкового батальона полковника М. В. Акимова.

Умело, мужественно вел неравный бой экипаж танка Т-26 комсомольца А. Кутузова из 2-й танковой роты 40-го танкового батальона. Его танк во время атаки был подбит.

Пять часов мужественные воины отражали атаки врага, который пытался захватить танк. Экипаж уничтожал японцев огнем своей пушки и пулемета. Когда пулемет, поврежденный врагом, замолчал, танкисты начали расстреливать вражеских солдат из личного оружия через башенные отверстия. Вскоре на помощь попавшему в беду экипажу устремился танк комсомольца Солянина. Рассеяв и частично уничтожив японцев, танкисты помогли товарищам выйти из боя…

А бой продолжался до поздней ночи. Несмотря на мужество и отвагу воинов, 40-я стрелковая дивизий понесла большие потери. Если учесть, что она вступала в бой по частям и после изнурительного марша, то становится ясным, что воины ее не могли продолжать выполнение поставленной задачи. К этому времени в район боевых действий подошли части 32-й стрелковой дивизии полковника Н. Э. Берзарина и 2-й отдельной механизированной бригады полковника А. П. Панфилова. Автору этих строк довелось в те дни командовать танковым взводом в составе 2-го танкового батальона этой бригады.

…Во 2-ю механизированную бригаду, куда мне было предписано прибыть для прохождения службы после окончания Харьковского бронетанкового училища, я прибыл в начале июля. С первых же дней я почувствовал, ощутил, что нахожусь во фронтовой обстановке и на нас, дальневосточников, возложена величайшая ответственность за охрану неприкосновенности нашей границы, что именно здесь больше, чем в другом месте, «в воздухе пахнет грозой».