Евгений Наконечный - «Шоа» во Львове

На протяжении многих веков Львов украсило немало храмов различных конфессий. Однако, как нельзя себе представить Рим без собора Петра, Париж — без Нотр-Дам, Киев — без Софии, так и город Львов немыслим без собора св. Юра (Георгия), жемчужины среднеевропейского барокко. Ежедневно, спеша на учебу, я переступал порог этого Божьего Дома. Слева, в глубине хозяйственного двора, находится здание, в котором тогда размещалось учебное заведение Товарищества «Родная школа» им. Б. Гринченко. Со стороны собора двор отделяет массивное здание Галицийской Митрополичьей Епархии, а от площади св. Юра — длинное одноэтажное сооружение, в котором когда-то находились митрополичьи конюшни, а спустя — гаражи, склады и коморка садовника. В одном из таких помещений хранилась и старинная карета времен, наверное, митрополита Сембратовича, в другом — взблескивал никелированными деталями новенький «Форд». При коммунистическом режиме эти каморки специально, чтобы десакрализовать святоюрский ансамбль, превратили в жилые квартиры, а в здание епархии, где ранее жили заслуженные священники и каноники, поселились семьи московских попов и иных жильцов. Чтобы окончательно оплюгавить сакральное место соборного ансамбля, большевики построили на церковной земле у подножия святоюрской горы цирк.

Семиклассная школа им. Б. Гринченко считалась женской, но в младшие классы набирали также мальчиков. Окна учебного заведения выходили с одной стороны на улицу Городоцкую, а с другой — на прямоугольник хозяйственного двора. Школьники на переменах так затоптали его, что он стал похожим на очищенный ток. Из нашего класса хорошо было видно двор и деревянные ворота в святоюрский сад. На воротах висел массивный замок. Потом ворота в сад бдительно охраняли вооруженные часовые, оберегая радиовышки «глушилок».

Ухаживал за святоюрским садом немолодой уже садовник. Он не разлучался с металлической тачкой, лопатой и страшных размеров ножницами. Погожего дня, в обед, в сад вывозили в инвалидном кресле-каталке митрополита Андрея Шептицкого. Перед тем, как должен был появиться владыка, садовник широко распахивал деревянные ворота и замирал в напряженном ожидании. Для нас это было сигналом — мы останавливали занятие и вместе с учительницей припадали к окнам. Затаив дыхание, наблюдали, как два монаха-послушника катили на высоких резиновых колесах инвалидное кресло с митрополитом и исчезали в глубине сада. Вскоре они возвращались, оставив митрополита в одиночестве. Около ворот, словно в карауле, оставался только садовник. Через какое-то время послушники отвозили кир Андрея назад. Несколько раз, благодаря просьбам нашей незабываемой учительницы Елены Дубовой, садовник разрешал нам заглянуть в сад, когда там отдыхал митрополит.

Пышная седая борода Андрея Шептицкого отчетливо белела на фоне окружающей зелени. Он находился в гуще под деревьями глубоко задумавшись, возможно, и дремал, повернутый лицом к густолиственному парку им. Ивана Франко (тогда его называли, как я уже говорил, Иезуитским городом). Господствовали тут редкие для центра города уют и спокойствие, только щебет птиц нарушал его.

Увидеть вблизи митрополита ученики нашей школы имели возможность часто. В начале и в конце учебного года нас традиционно приглашали в митрополичьи палаты. Мы все помещались в зале для приемов. Митрополит, в окружении наших педагогов, знакомился с каждым классом, интересовался поведением и успеваемостью. В конце аудиенции с доброй улыбкой благословлял школьников. Добавлю, старшеклассники регулярно навещали митрополита: поздравляли с именинами, колядовали и щедровали. Шумным младшим школьникам запрещали появляться в церковном дворе, но их словно магнитом тянуло туда. А поскольку к собору св. Юра, греко-католической святыне, часто проходили паломники, то школьники легко смешивались с ними.

Обычно митрополит вместе с паломниками принимал участие в Святой Литургии. К собору его сопровождали четыре коренастых послушника. Они выносили его в большом кресле-каталке и поднимали каменными ступенями на террасу к порталу церкви. Каждый раз митрополит повелевал монахам останавливаться посредине лестничного марша. Оттуда ему было удобнее обращаться к пастве с краткими напутствиями. Говорил он доверчивым и убедительным тоном. Насколько я запомнил, митрополит призывал паломников к молитве, к соблюдению Божьих заповедей, к христианскому самосовершенствованию. Его слова оказывали на паломников сильное впечатление. В конце концов, магнетическое влияние личности митрополита почти физически ощущали все, кто его слушал. Его фигура в обязательной черной рясе вызывала священный респект. Харизму усиливал и полный достоинства и внешний вид Андрея Шептицкого: большая голова, широкий лоб, крепкий прямой нос, проницательные синие глаза. В старости кир Андрей носил длинные волосы и густую бороду, седина которых создавала вокруг его ясного лица словно серебряный налет.