Геннадий Левицкий: Рим и Карфаген. Мир тесен для двоих

«Подобно тому как за Карфагеном шел Коринф, так за Коринфом последовала Нуманция, и отныне на земле не осталось места, не затронутого войной. После сожжения двух знаменитых городов она распространилась вширь, и не постепенно, а сразу и повсеместно, словно ветры раздули пламя Карфагена и Коринфа и оно объяло весь мир» – так Луций Анней Флор рассказал о том, что происходило после 3-й Пунической войны. Один из средневековых читателей оставил на полях рукописи Флора свой отзыв: Nemo verius, nemo brevius, nemo ornatius (Никто вернее, никто короче, никто красивее).

Уничтожив соперника, Рим, никого и ничего не боясь, прибирал к рукам весь мир. И в этом процессе активное участие принимал победитель Карфагена – Публий Корнелий Сципион Эмилиан Африканский Младший (таким длинным стало его имя после Африканской кампании). В 133 году до н. э. Сципион одержал блестящую победу под Нуманцией, в результате которой Испания была окончательно закреплена за Римом. Однако, как и у большинства римских героев, конец Сципиона Африканского Младшего был неважным. После двух консульств, двух триумфов, двух судьбоносных для Рима побед Сципион Африканский Младший, как пишет Веллей Патеркул, был «однажды утром найден мертвым в постели, со следами удушения на шее. О смерти такого человека не было произведено никакого расследования, и тело того, чьи деяния позволили Риму вознестись над всем миром, было вынесено с закрытой головой… Умер он почти в 56 лет» (в 133 году до н. э.). «Оставленное им (Сципионом) имущество было столь незначительно, что в нем оказалось лишь 32 фунта серебра и два с половиной фунта золота», – дополняет Аврелий Виктор.

Сципион Эмилиан (Изображение на монете)

Довольно скоро римляне забыли о страшных проклятиях, которые сами наложили на ненавистный город Карфаген. Очень уж манили к себе плодородные земли и выгодное положение Карфагена. В 123 году до н. э. сенат принял решение вывести на место уничтоженного города колонию римских поселенцев. Руководил этим делом внук Сципиона Африканского Старшего – Гай Гракх.

Пропитанная кровью, проклятая земля отказывалась принимать римлян. По словам Плутарха, божество «всячески противилось новому основанию Карфагена, который Гай назвал Юнонией… Ветер рвал главное знамя из рук знаменосца с такой силой, что сломал древко, смерч разметал жертвы, лежавшие на алтарях, и забросил их за межевые столбики, которыми наметили границы будущего города, а потом набежали волки, выдернули самые столбики и утащили далеко прочь».

Гай Гракх так и не сумел возродить Карфаген, он погиб в результате междоусобной борьбы римских группировок в возрасте 32 лет. Противники Гракха накануне битвы объявили: тот, кто принесет его голову, получит столько золота, сколько она будет весить. Некий Септумулей, считавшийся другом Гракха, мало того что предал его, так еще постарался заработать больше положенного на голове друга. Он удалил мозг, а освободившееся пространство залил свинцом. Так мертвый город отомстил тому, кто осмелился потревожить его покой, а сенат после стольких неблагоприятных знамений воздержался от вывода колонии на территорию Карфагена.

Спустя 100 лет после разрушения Карфагена бесстрашный Гай Юлий Цезарь, преследуя в Африке своих врагов, стал лагерем у грандиозных развалин. Здесь ему приснился странный сон, в котором большое войско проливало слезы. Сновидение Цезарь воспринял как призыв к восстановлению Карфагена; тем более что ветеранов требовалось наградить земельными наделами, землю требовали бедняки, а свободных участков к этому времени на территории Италии не было.

Судьба не позволила Цезарю довести это дело до конца – сенаторы-республиканцы убили диктатора прямо в здании сената. И все же идея Цезаря не умерла вместе с ним. Дело продолжил его наследник и приемный сын, Октавиан Август. Он, по словам Аппиана Александрийского, «найдя это указание в записях отца, основал нынешний Карфаген, очень близко от прежнего, остерегаясь проклятой земли древнего города». Желающих переселиться много не нашлось, «самое большее 3 тысячи римлян, остальных же собрал из окрестных жителей».

Со временем страхи и проклятия забывались, и в императорскую эпоху Карфаген стал одним из самых многолюдных и богатых городов римского государства.