Олег Стрижак - http://submarine.id.ru/strizjak.php

А. В. Басов, кандидат военно-морских наук и капитан 1 ранга, пишет в историческом очерке "Борьба противолодочных сил Краснознаменного Балтийского флота с подводными лодками противника в 1944-1945 гг.", что противолодочные силы флота (90 катеров, из которых 48 имели гидролокаторы) были созданы к началу навигации 1944 года и сосредоточены в одном соединении — ОВРе главной базы, которым командовал капитан 1 ранга Е.В. Гуськов (см.: "Краснознаменный Балтийский флот. 1944-19.15 гг.", М., "Наука". 1975. с. 227).

Обратим внимание: противолодочная оборона флота была сосредоточена в одном ОВРе, который подчинялся командованию главной (Кронштадтской) базы а вся система ОВРов Балтфлота была столь разветвленной, что даже в хорошей книжке "Огненные фарватеры", Лениздат, 1987, посвященной исключительно ОВРу КБФ, эта система толком не разъяснена.

Авторы этой книги на мои вопросы отвечали четко: "Сколько было баз — столько было и ОВРов",— и туманно прибавляли: "А иногда— и больше...") То, что минёр гвардейской лодки "Л-3" Дубинский отбыл меж 17-м и 22 марта 1943 года на остров Лавенсари (в санях или в грузовике, по ледовой трассе) — в ссылку.

Грищенко пишет о назначении Дубинского: "Настало время защищаться и от появившихся здесь вражеских подводных лодок". Сия фраза — уже не ирония, это сарказм.

Грищенко лучше других знал, что ни в 42-м, ни в 43-м годах немецких подводных лодок в Финском заливе не было. Только в 1944 году "22 июня три первые немецкие подводные лодки прибыли в Таллин. 26 июня подводная лодка U-481 вышла в восточную; часть залива на разведку" ("Краснознам. Балт. флот...", 1975, сс. 226-227) .

Чтобы лучше понять сарказм Грищенковской фразы, нужно вспомнить, что в марте 43-го немцы не только не разворачивали в замерзшем (!) Финском заливе свои подводные силы, а занимались прямо противоположным делом: они наглухо закупоривали горло Финского залива непроходимым, двойным противолодочным заграждением...

Ещё к вопросу о "повышении" Грищенко: когда Грищенко стал комдивом?

Казалось бы — ответ есть в "Соли служибы" (сс. 233-234) : после 17 мая 1945 года. "День Победы застал меня в Паланге, где я выполнял обязанности начальника разведотдела флота..."

Генерал-лейтенант П. П. Евстигнеев, начальник разведки Ленфронта, говорит Грищенко:

"— Ну вот, моряк, мы с тобой и подошли к финишу. Теперь, небось, снова попросишься на свои субмарины? — спросил он, зная, что я подводник.

— Так точно, товарищ генерал. Адмирал Трибуц уже дал согласие — иду на подлодки командиром дивизиона.

— Добро, добро,— заметив мою радость, сказал Евстигнеев.— Только прежде нам предстоит..."

Из чего можно сделать вывод: пребыванием в разведотделе ("невиданное повышение", "высокая честь" — утверждают Поникаровский и другие) Грищенко явно тяготился, на лодки он возвращается с радостью, но Трибуц "дал согласие" на такое возвращение не раньше, чем кончилась война.

Из Паланги Грищенко выезжает в Лиепаю, где работает до 17 мая, и лишь затем отбывает в Таллин.

Но вот что интересно: Полещук, подводя итоги осенне-зимне-весенней камлании 1944-1945 годов, пишет: "Большая роль в организации, подготовке и проведении боевых действий подводных лодок на коммуникациях противника принадлежит командованию и штабу соединения подводных лодок...: командирам дивизионов — капитанам II ранга Е. Г. Шулакову Г. А. Гольдбергу, П. Д. Грищенко" ("Краснознам. Балт. флот...", 1975, с. 225) .

У Полещука (Там же, с. 210) есть фраза: "Для удобства управления подводными лодками на запасном командном пункте ВВС флота в Паланге разместили одного из командиров дивизиона подводных лодок. Командир дивизиона, получая данные от самолета-разведчика, немедленно передавал их на подводные лодки в море. Командиры лодок, получив данные о противнике..."

Я вспомнил эту фразу, когда прочитал у Зеленцова: "...радиограмма, полученная из Паланги, с КП ВВС, где специально посадили для связи опытного офицера-подводника Грищенко. Предупредили, что из Либавы вышел вражеский крейсер в сильном охранении эскадренных миноносцев. Грищенко, опытный подводник, сообщал даже долготу и широту, примерную скорость конвоя и направление движения" ("Дороги из глубины", с. 667) .

И Грищенко подтверждает, что в ту зиму он был в Паланге: "Новый, тысяча девятьсот сорок пятый год я встретил на ВПУ (Выносой пункт управления) в Паланге, на берегу Балтийского моря, недалеко от Клайпеды, блокированной с суши нашими войсками. В Паланге размещался и штаб флотской авиации" ("Схватка под водой", с. 196) .