Роджер Кроули - Завоеватели. Как португальцы построили первую мировую империю

Вид Каликута с моря на фоне Западных Гат

В каюте маршала собрались капитаны, чтобы обсудить план предстоящей атаки. Решено было высадиться двумя группами. Люди Албукерка должны были подойти с юга, силы Коутиньо — с севера. Таким образом, планировалось взять объект в клещи. Обе группы будут подчиняться только своему командиру. И тот и другой будут удостоены чести первыми ступить на берег со знаменами в руках. Только потом за ними последуют остальные. Двери трогать строжайше запрещалось, поскольку они предназначались исключительно для Мануэла. Затем планировалось взять штурмом городские ворота и захватить Каликут.

На протяжении ночи войска выжидали. Солдаты натачивали оружие, исповедовались перед священниками и получали отпущение грехов. Пока проходили все эти обязательные подготовительные ритуалы, на кораблях витала атмосфера предвкушения. Каликут был известен как очень богатый город, и перспектива легкой добычи воодушевляла многих. За два часа до рассвета Коутиньо зажег на своем корабле сигнальный огонь. Люди сели в длинные шлюпки, на которых были доставлены на берег. Яркая луна озаряла раскинувшуюся перед ними землю. Можно было ясно видеть дома среди пальм, медные крыши храмов и шпили мечетей. Албукерк, под командованием которого находилось около шестисот человек, благополучно высадился возле керама. Все шло по намеченному плану. Затем войска направились к павильону. Но людей маршала отнесло от берега течением, и в результате они оказались на значительном расстоянии от своей цели.

Албукерк должен был ждать Коутиньо, но его людей подстегивала жажда богатой добычи, и остановить их было невозможно. Дисциплина нарушилась. Боясь беспорядков, Албукерк приказал дуть в трубы и с военным кличем «Сантьягу!» повел своих людей в атаку. Найяры с оглушительными криками кинулись навстречу португальцам. Началась яростная схватка. Открыли стрельбу из пушек, находившихся на удобном возвышении. Загрохотали выстрелы, однако неопытные артиллеристы метили слишком высоко. Между тем португальцы продолжали яростное наступление. Со своими копьями они кинулись штурмовать баррикады и убили многих противников. Остальные отступили и снова скрылись между домами. В это время люди с топорами снимали с петель те самые знаменитые двери. Их отнесли на берег и погрузили на корабль. Чтобы солдаты не ринулись в город, прежде чем к атаке присоединится маршал, и для того, чтобы предотвратить внезапные контратаки, Албукерк приказал выставить дозорных на подступах к домам, между которыми разместились защитники Каликута.

Маршал медленно продвигался вперед по берегу. До него долетали крики и грохот пушечных выстрелов, он видел пламя горящих домов. К тому времени как Коутиньо добрался до павильона, двери уже были сняты. Коутиньо был вне себя от ярости. Он решил, что Албукерк хочет лишить его триумфа и трофея, который по праву должен принадлежать маршалу, и присвоить всю славу себе. Разгневанный Коутиньо тут же высказал Албукерку свои претензии. Албукерк попытался его успокоить, пустив в ход лесть и рассуждения о великой чести и славе: «Вы первый капитан, который высадился на этот берег и привел своих людей к Каликуту… вы получили то, что желали, — двери от керама на борту нашего корабля». Однако эти слова не оказали на Коутиньо желаемого воздействия — наоборот, он рассвирепел еще больше. «О чем вы говорите, Афонсу ди Албукерк? — закричал он в ответ. — Ваши слова лишь пустое сотрясание воздуха…» «Эта ваша честь… мне не нужна. Для меня позор сражаться с ничтожными дикарями, разбегающимися, точно стадо коз». В порыве гнева маршал приказал выбросить знаменитые двери в море, сорвал с головы шлем и передал пажу вместе с щитом и копьем. Затем потребовал, чтобы ему принесли красный головной убор и жезл. Позвав переводчика Гаспара ди Алмейду, маршал приказал отвести его к дворцу здешнего правителя. Там он собирался добыть другие двери, причем теперь это должно быть настоящее героическое свершение — в отличие от того, что произошло на берегу. Коутиньо считал, что у него украли двери павильона. Пусть «мой повелитель король знает, что с жезлом в руке и в алом берете я отправился ко дворцу правителя… в этом знаменитом Каликуте, где нет ничего, кроме черных людишек».

Хроникер Гаспар Корреа изображает Албукерка, опирающегося на копье и пытающегося разубедить маршала. Щит его лежит у ног. Вокруг между тем сражаются португальские солдаты. Теперь Албукерк встревожен не на шутку. Войска устали, а разъяренный Коутиньо сам не представляет, что предлагает.