Фрэнсис Гарт - Джентльмен из Лапорта

Фрэнсис Брет Гарт

ДЖЕНТЛЬМЕН ИЗ ЛАПОРТА

Он был первый поселенец. Партия старателей, которая проложила себе дорогу через снеговые заносы зимой 1851 года и нашла треугольную маленькую долину, названную впоследствии Лапортом, встретила там одного-единственного жителя. В течение трех месяцев он поддерживал свои силы, съедая в день по два сухаря и по кусочку бекона пальца в три шириной, а жил в шалаше из коры и прутьев. Тем не менее старатели нашли его бодрым, жизнерадостным и изысканно вежливым. Но тут я с удовольствием уступаю место капитану Генри Саймсу, начальнику партии старателей, и его более красочному повествованию:

"Мы на него набрели невзначай, джентльмены, смотрим, сидит себе под скалой (он отмерил расстояние), примерно вот так, как вы стоите. Только он нас завидел, сейчас ныряет к себе в шалаш, вылезает оттуда в цилиндре - сущая печная труба, джентльмены, и в перчатках, убей меня бог! Длинный, худой, щеки втянуты дальше некуда; рожа постная, да оно и понятно, если принять во внимание голодный паек. Однако приподнимает вот этак цилиндр и говорит:

- Счастлив с вами познакомиться, джентльмены, боюсь, дорога сюда показалась вам довольно неудобной. Не угодно ли сигару? - И вытаскивает щегольской портсигар с двумя настоящими гаванами. - Жаль, что так мало осталось.

- А сами вы не курите? - говорю.

- Редко, - говорит.

И ведь все врал: в этот же день я видел, как он дымил коротенькой трубочкой, изо рта ее не выпускал, как младенец соску. - Сигары я держу для гостей.

- У вас тут, надо полагать, частенько собирается высшее общество? говорит Билл Паркер, разглядывая в упор цилиндр и перчатки, а сам подмигивает ребятам.

- Заходят кое-когда индейцы, - говорит он.

- Индейцы! - говорим мы.

- Да. Народ по-своему очень хороший. Раза два приносили мне дичь, да я отказался, не взял, беднягам и самим туго приходится.

Ну, джентльмены, всем известно, что мы люди мирные, тихие, можно сказать, люди, но эти самые "хорошие" индейцы в нас стреляли раза три, а у Билла сняли вершка три кожи с черепа, вместе с волосами, оттого он и ходит в венке, вроде римского сенатора, - так вот всем показалось, что этот чужак бессовестно над нами издевается. Билл Паркер встал, смерил его взглядом и говорит спокойным голосом:

- Так вы говорите, эти самые индейцы, хорошие индейцы, приносили вам дичь?

- Приносили, - говорит.

- А вы отказались?

- Отказался.

- Вот, должно быть расстроились! Каково это им при их чувствительной натуре? - говорит Билл.

- Да, кажется, были очень огорчены.

- Ну еще бы, - говорит Билл. - А позвольте спросить: кто вы такой будете?

- Извините, пожалуйста, - говорит незнакомец и - провалиться мне на этом месте - вытаскивает бумажник и протягивает Биллу: - Вот моя карточка.

Билл берет и читает вслух:

- Дж. Тротт, из Кентукки.

- Ничего себе карточка, - говорит Билл.

- Очень рад, что она вам понравилась, - говорит незнакомец.

- Думаю, и остальные пятьдесят одна карта в колоде не хуже - одни картинки да козыри.

Незнакомец молчит и пятится от Билла, а тот на него наседает.

- Ну, так какая же ваша игра, мистер Дж. Тротт из Кентукки?

- Я вас не совсем понимаю, - говорит незнакомец и весь вспыхивает, словно табак в трубке.

- Куда это вы так нарядились? Цилиндр, перчатки?

Что за цирк? К чему вы это затеяли? Кто вы такой, собственно говоря?

Незнакомец поднимается с места и говорит:

- Я не ссорюсь с гостями у себя дома, и из этого вы можете заключить, что я джентльмен.

Тут он снимает свой цилиндр, низко кланяется - вот так - и поворачивает к нам спину - таким вот манером, - а Билли вдруг задрал правую ногу да как саданет сапогом по этому самому цилиндру - продавил начисто, как обруч в цирке.

Больше я ничего не могу припомнить, джентльмены. Да и никто из нас Даже под присягой не мог бы показать, что после этого случилось, а незнакомец держал язык за зубами. Что-то вроде урагана пронеслось по долине. Ничего не помню, кроме пыли и суматохи. Криков не было, не было и стрельбы. Бывают такие неожиданности, что и выстрелить не успеешь. Очнулся я в зарослях чапараля, на мне осталась только половина рубашки, в карманах я нашел фунта(1) с три песку и камней, да и в волосы всего этого порядком набилось. Гляжу вверх и вижу, что Билл застрял в развилине орешника футах в двадцати надо мной.

- Капитан, - говорит он, будто не в себе, - кончился торнадо?

- Чего? - говорю я.

- Вот это самое стихийное бедствие, кончилось оно?