Фрэнсис Гарт: Джентльмен из Лапорта

- Я... то есть... боюсь, что...

- И еще пестрая шелковая мантилька, - тревожно продолжала мисс Клотильда.

Судья Тротт улыбнулся вежливо, но неопределенно.

Мисс Клотильда поняла, что он совсем не заметил ее изысканного и со вкусом сшитого наряда. Раскидав листья, она воткнула зонтик в землю.

- Так, значит, вы меня совсем не видели?

- Очень смутно.

- Так отчего же, если можно вас спросить, отчего же вы подали в отставку? - сказала она вдруг.

- Я не мог оставаться судьей после того, как суд утвердил такой несправедливый вердикт присяжных, как в вашем деле, - горячо возразил судья Тротт.

- А ну-ка, повтори, старина, - сказала мисс Клотильда с восторгом, который наполовину оправдывал фамильярность обращения.

Судья Тротт учтиво изложил свою мысль в иной форме.

Мисс Монморанси молчала с минуту.

- Так это не из-за меня? - сказала она наконец.

- Мне кажется, я вас не совсем понимаю, - с некоторой заминкой ответил судья.

- Ну вот! Вы это сделали не из-за меня?

- Нет, - мягко сказал судья.

Опять наступило молчание. Мисс Монморанси раскачивала зонтик на носке туфли.

- Ну, не много же я смогу рассказать Джейку, - заметила она.

- Кому?

- Джейку.

- Ах да, вашему супругу?

Мисс Монморанси щелкнула застежкой браслета и резко спросила:

- А кто говорит, что он мой супруг?

- Ах, простите, пожалуйста.

- Я сказала: "Джейку Вудсу". Он честный малый, это уж во всяком случае. Он велел вам передать: "Скажи судье, что, если он от нас что-нибудь возьмет, это будет не взятка и не подкуп, - совсем напротив. Тут дело чистое. Приговор вынесен, он больше не судья, для нас он ничего не может сделать, да мы ничего и не ждем, разве только одного. И это вот чего: нам будет приятно знать, что он ничего из-за нас не потерял, ничего не потерял из-за того, что он честный человек и поступил честно". Вот это самое он и сказал. Поняли? Конечно, я знаю, что вы ответите. Знаю, что вы рассердитесь. Из себя выйдете. Я знаю, вы человек гордый и от таких, как мы, не возьмете и доллара, даже если будете умирать с голоду. Я знаю, что вы пошлете Джейка ко всем чертям, да и меня заодно с ним! Ну и наплевать!

Она вышла из себя так неожиданно, так непоследовательно и так бурно, что не было ничего странного, когда все это кончилось столь же неожиданно истерикой и слезами. Она снова опустилась на скамью, с которой только что встала, и вытерла глаза руками в желтых перчатках, не выпуская из них зонтика. К ее бесконечному удивлению, судья Тротт тихо положил одну руку ей на плечо, а другою отнял мешавший ей зонтик и деликатно положил его на скамью рядом с ней.

- Вы ошибаетесь, дорогая леди, - сказал он почтительно и серьезно, глубоко ошибаетесь, если думаете, что я чувствую к вам что-нибудь, кроме благодарности, за ваше предложение, настолько необычайное, что, вы и сами понимаете, я не могу его принять. Нет! Позвольте мне верить, что, выполняя свой долг судьи, как я его понимаю, я заслужил ваше расположение и что теперь, выполняя свой долг человека, я сохраню это расположение за собой.

Мисс Клотильда подняла к нему лицо, словно вслушиваясь в его серьезную речь вдумчиво и с удивлением. Но она сказала только:

- Можете вы меня разглядеть в этом освещении? На этом расстоянии? Наденьте ваше стеклышко и попробуйте.

Ее лицо приблизилось к лицу судьи. Не помню, говорил ли я, что она была красивая женщина. Прежде она была еще красивей. От ее былых прелестей осталось еще довольно, чтобы придать "Колесу Фортуны", которым она правила, известную притягательность, благодаря чему игроки шли на риск с большей охотой. Именно это нечестивое соединение Красоты и Риска вызвало ярость жителей Лапорта, которые сочли его неделовым и даже "жульническим ".

Глаза у нее были красивые. Возможно, судье Тротту никогда не приходилось видеть близко таких красивых и таких выразительных глаз.

Смутившись, он поднял голову, и его широкие скулы покраснели. Потом отчасти из свойственной ему вежливости, отчасти желая ввести в разговор третье лицо, чтоб оправиться от смущения, он сказал:

- Надеюсь, вы передадите вашему другу... мистеру... что я ценю его любезность, хоть и не могу воспользоваться ею.

- Ах, это вы про Джейка! - сказала дама. - Он уехал на родину, в Штаты. О нем беспокоиться нечего!

Опять наступило неловкое молчание, быть может вызванное этим сообщением. Наконец его нарушила мисс Монморанси:

- Вам следует позаботиться о ваших глазах, я хочу, чтоб в следующий раз вы меня узнали.