- Опять у него ревматизм разыгрался, - объяснил он. - Надо бы растереть мальчишку.
Он взял со стола оплетенную бутыль и встряхнул ее. Она была пуста. Дик Буллен, сконфуженно улыбаясь, поставил на стол свою жестяную кружку, другие тоже. Старик обследовал содержимое кружек и сказал с надеждой в голосе:
- Пожалуй, хватит: ему ведь немного нужно. А вы все подождите минуту, я скоро вернусь. - И скрылся в чулане, захватив с собой виски и старую фланелевую рубашку. Дверь закрылась неплотно, и последовавший диалог был отчетливо слышен.
- Ну, сынок, где у тебя больше всего болит?
- Иногда повыше, вот здесь, иногда пониже, вот тут, а всего хуже вот где, отсюда и досюда. Потри здесь, па.
Молчание как будто указывало на то, что растирание идет вовсю. Потом Джонни сказал:
- Веселитесь там, па?
- Да, сынок.
- Ведь завтра, рождество?
- Да, сынок. Ну, а теперь как тебе?
- Лучше. Потри немножко пониже. А что это за рождество все-таки? Зачем оно?
- Это уж такой день.
Такого исчерпывающего объяснения было, по-видимому, достаточно, потому что растирание продолжалось молча.
Скоро Джонни заговорил снова:
- Мать говорила, будто везде, кроме Симпсон-Бара, все дарят друг другу на рождество подарки, а потом как начала тебя ругать! Она говорит, есть такой человек, зовут его Санди Клас, понимаешь, не белый, а вроде китайца, он спускается по трубе в ночь под рождество и приносит подарки детям, мальчикам вроде меня. Кладет будто бы в башмаки! Вот ведь как она очки втирает! Полегче теперь, па, где же ты трешь, совсем не там болит. Врет небось лишь бы позлить нас с тобой? Не три здесь... Да что с тобой, па?
В торжественной тишине, окутавшей дом, ясно слышались вздохи ближних сосен и капель, падавших с листьев. Голос Джонни тоже стал тише, когда он опять заговорил:
- Нечего тебе расстраиваться, ведь я теперь скоро поправлюсь. А что там гости делают?
Старик приоткрыл дверь и выглянул. Гости сидели довольно мирно, а на столе валялось несколько серебряных монет и тощий кошелек из оленьей кожи.
- Бьются об заклад, а может, хотят сыграть партию-другую. Все в порядке, ответил он Джонни и снова принялся за растирание.
- Мне бы тоже хотелось перекинуться в картишки, выиграть хоть что-нибудь, - задумчиво сказал Джонни, помолчав немного.
Старик бегло повторил привычную, как видно, формулу, что пусть только Джонни подождет, вот попадется отцу богатая жила, тогда у них будет уйма денег и т. д. и т. д.
- Да, - сказал Джонни, - только ничего тебе не попадется. И не все ли равно - тебе попадется или я выиграю? Лишь бы повезло. А вот насчет рождества - занятная штука, верно? Почему она называется "рождество"?
Может быть, из опасения, как бы не подслушали гости, а может быть, из смутного чувства неловкости Старик отвечал так тихо, что его не было слышно в соседней комнате.
- Да, - сказал Джонни, проявляя теперь меньше интереса к разговору, - я уж о нем слышал. Ну ладно, хватит, па. Как будто полегче стало. А теперь закутай меня получше одеялом. Вот так. Ну, а теперь, прибавил он приглушенным шепотом, - посиди тут со мной, пока я не усну. - Он высвободил руку из-под одеяла и, уцепившись за отцовский рукав, улегся снова.
Несколько минут Старик терпеливо ждал. Потом его любопытство возбудила странная тишина; не отходя от постели, он осторожно приоткрыл дверь свободной рукой и заглянул в большую комнату. К его беспредельному удивлению, там было темно и пусто. Но как раз в это время головня, дотлевавшая на очаге, подломилась, и при свете взметнувшегося пламени он увидел у гаснущего очага фигуру Дика Буллена.
- Эй!
Дик вздрогнул, поднялся в места и нетвердыми шагами подошел к нему.
- Где ребята? - спросил Старик.
- Пошли немножко пройтись вверх по каньону. Скоро зайдут за мной. Я жду их с минуты на минуту. Ты что так уставился. Старик? - прибавил он с принужденным смехом. - Думаешь, я пьян?
Старику была бы простительна такая мысль, потому что глаза у Дика были влажные и лицо раскраснелось. Он сделал несколько шагов по комнате, подошел к очагу, зевнул, встряхнулся, застегнул куртку и засмеялся.
- Маловато было виски, Старик. А ты не вставай, - продолжал он, когда Старик сделал попытку высвободить рукав из пальцев Джонни. - Что за церемония! Сиди где сидишь, я сию минуту ухожу. Да вот и они.
В дверь негромко постучали. Дик Буллен быстро отпер, кивком простился с хозяином и скрылся.
Старик пошел бы за ним, если бы не ребенок, который и во сне бессознательно цеплялся за его рукав. Он легко мог бы высвободиться: рука была маленькая, слабая, исхудалая. Но может быть, именно потому, что рука была маленькая, слабая и худая, он раздумал и, подтащив стул поближе к постели ребенка, опустил на нее голову. Как только он принял эту беззащитную позу, на нем сказались недавние возлияния. Комната светлела и темнела, появлялась и пропадала, наконец совсем исчезла из глаз - и он уснул.
Читать дальше