Фрэнсис Гарт: Как Санта Клаус пришел в Симпсон-Бар

- Заманила в шахту да и заперла там, пожалуй!

- Сбила с ног и сидит на нем верхом!

- А может, кипятит что-нибудь, обварить нас хочет; ребята, станьте-ка подальше от дверей!

Как раз в это время звякнула щеколда, дверь медленно отворилась, и чей-то голос сказал:

- Ну входите, чего мокнуть на дожде!

Голос не принадлежал ни Старику, ни его жене. Это был голос мальчика, слабый дискант, разбитый, с той неестественной хрипотцой, которую порождают только бродяжничество и умение с малых лет постоять за себя. Снизу вверх на них смотрело мальчишеское лицо - лицо, которое могло бы быть миловидным и даже тонким, если бы изнутри его не омрачало познание зла, а снаружи - грязь и жизненные лишения. Мальчик кутался в одеяло и, как видно, только что встал с постели.

- Входите, - повторил он, - и не шумите. Старик там, разговаривает с матерью, - продолжал он, указывая на комнату рядом, по-видимому кухню, откуда слышался заискивающий голос Старика. - Пусти меня, - буркнул он недовольно Дику Буллену, который подхватил его вместе с одеялом, делая вид, будто хочет бросить его в огонь, - пусти, старый черт, слышишь?

Дик, сдерживая улыбку, опустил Джонни на пол, а все остальные, стараясь не шуметь, вошли и расселись вокруг длинного некрашеного стола в середине комнаты. Джонни важно подошел к шкафу, достал оттуда кое-какую провизию и выложил ее на стол.

- Вот виски. И сухари. И копченая селедка. И сыр. По дороге к столу он откусил кусок сыру. - И сахар. - Он запихнул горсть сахару в рот маленькой, очень грязной рукой. - И табак. Есть еще сушеные яблоки, только я до них не охотник. От яблок живот пучит. Вот, - заключил он, - теперь валяйте ешьте и не бойтесь ничего. Я-то старухи не боюсь. Она мне неродная. Ну, всего.

Он шагнул на порог маленькой комнатки, чуть побольше чулана, где в темном углу стояла детская кровать. С минуту он стоял и глядел на гостей, закутавшись в одеяло, из-под которого виднелись босые ноги, потом кивнул им.

- Эй, Джонни! Ты не собираешься ли опять ложиться? - спросил Дик.

- Да, собираюсь, - решительно ответил Джонни.

- Что с тобой, старик?

- Болен.

- Чем же ты болен?

- У меня лихорадка. И цыпки на руках. И ревматизм, - ответил Джонни, скрываясь в чулане. После минутного молчания голос его послышался из темноты, должно быть из-под одеяла: - И чирьи.

Наступило неловкое молчание. Гости поглядывали то друг на друга, то на огонь. Не помогло и соблазнительное угощение на столе; казалось, вот-вот ими овладеет то же уныние, что и в лавке Томсона, но вдруг из кухни донесся заискивающий голос Старика; он неосторожно заговорил громче:

- Конечно, это-то верно. Само собой, все они лентяи, пьяницы и бездельники, а этот Дик Буллен почище всех остальных. Хватило же смысла тащиться в гости, когда в доме больной и есть нечего. Я им так и сказал. "Буллен, - говорю, - ты либо пьян вдребезги, либо совсем дурак, - говорю, что это тебе в голову взбрело? Стэйплс, - говорю, - будь же человеком, и не стыдно тебе поднимать дым коромыслом у меня в доме, когда все лежат больные?" Так вот нет же, взяли и пришли. Чего и ждать от этого сброда, который шляется тут по Симпсон-Бару!

Компания разразилась хохотом. Был ли этот хохот слышен на кухне, или взбешенная супруга Старика истощила все другие способы выразить свое презрение и негодование, сказать трудно, но кухонная дверь вдруг сильно хлопнула. Через минуту вошел Старик в полном неведении причины общего веселья и кротко улыбнулся.

- Старухе вздумалось сбегать тут неподалеку, навестить миссис Мак-Фадден, - развязно объяснил он, садясь к столу.

Как ни странно, этот досадный случай пришелся кстати и разогнал неловкость, которую начинали чувствовать все гости, и вместе с хозяином вернулась свойственная им непосредственность. Я не собираюсь описывать застольное веселье этого вечера. Любознательный читатель должен удовлетвориться указанием, что разговоры отличались той же возвышенной содержательностью, той же осторожностью в выражениях, тем же тактом, тем же изысканным красноречием и той же логикой и связностью речи, какими отличаются подобные мужские сборища к концу вечера в более цивилизованных местностях и при более счастливых обстоятельствах. Рюмок не били, оттого что их вовсе не было; виски не лили без толку на пол и на стол, оттого что его и так не хватало.

Около полуночи веселье было прервано.

- Tсc, - сказал Дик Буллен, поднимая руку. Из чулана послышался ворчливый голос Джонни: "Ох, па!"

Старик поспешно встал и скрылся в чулане. Вскоре он появился снова.