Отпора жесткого и бескомпромиссного, с четким пониманием того, что в развернувшейся глобальной информационно-психологической борьбе за власть на планете России важно отстаивать не только свои национальные экономические интересы. Не менее актуально для нее укрепить сегодня свой национальный иммунитет на духовном уровне, защитить свою историческую память. Только так, только обратившись к подлинным живительным корням, только зная и защищая свое великое тысячелетнее прошлое, мы найдем в себе силы отстоять и свое будущее. Память спасительна, ибо зовет бороться.
…Итак, когда, кем, где и для чего был создан один их самых страшных, самых русоненавистнических мифов нашей истории — миф о «кровавом тиране» Иване Грозном? Кому эта злобная легенда требовалась раньше? Кто горячо заинтересован в ее существовании теперь? Наконец, кем был в действительности первый русский самодержец Иван IV — «мучителем» созданной им могучей державы или мучеником за нее? Над всеми этими вопросами и приглашает задуматься уважаемого читателя автор…
Глава 1. Немного историографии
В 2004 г. исполнилось 420 лет с момента смерти (предположительно, насильственной) величайшего из русских государей — Ивана Грозного. Срок, казалось бы, достаточный для того, чтобы разобраться в делах и поступках сего в высшей степени неординарного человека, дав ему в нашей истории место, подобающее его вкладу в эту историю. Но, как ни парадоксально (и само по себе наталкивает на определенные размышления), не существует в отечественной исторической литературе личности, вызвавшей большее количество самых ожесточеннейших споров и критики, нежели первый русский царь Иван Васильевич Грозный (1533–1584). О нем писали поэты, драматурги, публицисты. В свое время даже «неистовый Виссарион» (Белинский) не мог обойти молчанием вопрос о загадочном венценосце. «Это, — отмечал он, — была душа энергическая, глубокая, титаническая. Стоит только пробежать в уме жизнь его, чтобы убедиться в этом… Иоанн был падший ангел , который и в падении своем по временам обнаруживает и силу характера железного, и силу ума высокого» [1] Белинский В. Г. Собрание сочинений в трех томах. — М., 1948. Т 1. С. 655.
… Естественно, душу Ивана пытались понять, разложив по отдельности все ее плюсы-минусы, и знаменитые наши историки — Карамзин, Костомаров, Ключевский. Да только и у маститых профессионалов, причем пользующихся почти одними и теми же историческими документами, разброд во мнениях касательно Грозного был поистине ошеломляющим: от «тирана и злодея» до «выдающегося государственного деятеля». Хотя критические настроения, за немногими исключениями, преобладали и здесь. Скажем, если Карамзин, без сомнения осуждая известную жестокость Ивана, все-таки действительно пытался понять его, объясняя суровый, порывистый нрав государя дурным воспитанием, полученным им в сиротском детстве, то уже для Костомарова Грозный царь — лишь безвольный, легко поддающийся чужому влиянию человек, никогда не имевший никаких продуманных государственных программ, в душе которого бушевали только необузданные страсти и любовь ко всяческому лицедейству.
Резко разграничивались в работах российских дореволюционных историков и два периода правления Ивана IV: первые тринадцать лет, когда молодой царь находился еще (якобы) всецело под влиянием «Избранной Рады» советников, именно благодаря мудрости которых свершились все военные победы и наиболее важные реформы того времени, и второй, разительно отличающийся от первого период — последующие 23 года, с разгулом террора и насилия, когда Грозный, отвергнув «умных руководителей», правил уже сам. Даже настойчивая борьба царя во имя централизации и укрепления государственной власти, в 1564 г. принявшая (из-за сильнейшего сопротивления оппозиции) такую жесткую форму, как введение опричнины — своеобразного «прямого» государева правления в некоторых особо стратегически важных областях страны, — многим прежним исследователям виделась лишь как расправа Ивана с князьями и боярами, ненавистными сугубо лично ему одному и, следовательно, «политически совершенно бесцельной». [2] Ключевский В. О. О русской истории. — М., 1993. С. 205.
В общем признавая наличие княжеско-боярской оппозиции, например, Ключевский считал, что все же бороться с ней Ивану следовало бы не так жестоко и с большей последовательностью. Все дело в том, писал знаменитый историк, что «вопрос о государственном порядке превратился для него (Ивана) в вопрос о личной безопасности, и он, как не в меру испуганный человек, начал бить направо и налево, не разбирая друзей и врагов». [3] Там же. С. 212.
Только С. Ф. Платонов (наиболее глубокий исследователь русской Смуты XVII века) счел возможным высказаться более однозначно, полагая, что опричнина нанесла ощутимый удар по оппозиционной аристократии и тем самым укрепила русскую государственность в целом. [4] Платонов С. Ф. Иван Грозный. — Петроград, 1923. С. 2.
Читать дальше