Александр Зданович - Свои и чужие - интриги разведки

Лучшего и желать было нельзя. Как старые приятели, Орлов и Бартельс крепко обнялись при встрече, вспомнили былое и сговорились о будущих делах. Дружеские отношения сохранились у них до последних дней пребывания бывшего следователя в Германии. Забегая далеко вперед, отметим, что Бартельс практически в одиночку защищал Владимира Орлова на суде.

Итак, главным источником информации для Орлова стал КОБ. Кроме Бартельса на контакт с берлинским представителем барона Врангеля вышли директор Комиссариата доктор Вейсман и его ближайший помощник Шварц.

«С ними у меня по приезде моем в Берлин сразу установились доброжелательные отношения, особенно в связи с резким изменением в лучшую сторону отношения немцев к белым русским, — писал Орлов. — Все эти три лица, особенно консул Бартельс, совершенно открыто стоящий на стороне белых русских, предоставляют мне все текущие материалы и архивы Штатс-Комиссариата… Тот же Бартельс предоставил для нашей агентуры возможность пользоваться германской дипломатической вализой. В обмен на это я сообщал Бартельсу имеющиеся у меня материалы о деятельности коммунистов в России и за границей».

Интересующие врангелевскую спецслужбу материалы из различных правительственных учреждений Германии получал Орлов и от привлеченных им к разведработе эмигрантов — товарищей его по службе в прокурорском надзоре в Польше в предвоенный период Петра Александровича Аккермана и Николая Дмитриевича Тальберга. Через Аккермана удалось установить контакт с одним из руководителей германской военной разведки капитаном Рау. Он был заметной фигурой на тайном фронте, хотя работал достаточно осторожно, дабы не дать повод антантовским наблюдателям в Германии обвинить власти в воссоздании тайной службы.

«Карл Отто Рау, — вспоминал соратник Орлова по товарообмену фальсифицированными документами, бывший офицер царской армии Александр Феофилович Гуманский, — типичный, образцовый и талантливый представитель немецкой школы шпионажа…» С 1904 года он работал в России, хорошо освоил русский язык, приобрел необходимые навыки сбора конкретной информации и встретил начало войны на должности начальника подсектора немецкой разведки с местом пребывания в Финляндии.

После разгрома Германии по заданию военного министерства Рау создал службу «Юбер зее динст», официально предназначенную для изучения рынков сбыта продукции, производимой на заводах Стиннеса, а фактически представлявшую собой законспирированный орган военной разведки. Основные усилия Рау направил на Польшу и, конечно же, на Советскую Россию.

С таким партнером Орлову, безусловно, стоило иметь дело.

Без внимания руководителя «берлинской базы» не остались и созданные эмигрантами так называемые информационные бюро, за невинными названиями которых скрывались частные сыскные конторы, выполнявшие задания на деньги отдела 1 А берлинского Полицей-Президиума — органа, наблюдавшего за иностранными гражданами и экстремистскими элементами из числа соотечественников.

Одним из основных контактеров Орлова первоначально стал бывший царский контрразведчик прибалтийский немец Геральд Зиверт. В середине 20-х годов пути их разойдутся, и более того — последний станет на судебном процессе над Орловым главным свидетелем со стороны обвинения.

Кроме агентуры, предполагалось сформировать в Берлине группу постоянных работников — 15 человек — для обработки добываемых материалов, составления сводок, организации курьерской связи с филиалами в других европейских странах. Первоначальный бюджет на месяц выделялся в размере почти 17 тысяч франков, что для Германии тех лет являлось значительной суммой. Врангель не поскупился, и работа закипела.

Представитель барона в Берлине генерал-лейтенант Иван Алексеевич Хольмсен докладывал руководству, что действительный статский советник работает не покладая рук, и деятельность его «заслуживает быть отмеченной по своей интенсивности и плодотворности в части, касающейся обследования деятельности большевиков и III Интернационала». Хольмсен высказался против создания дублирующего разведцентра неким полковником Поляковым, стремившимся не столько протянуть агентурные линии на Россию, сколько потратить деньги в Европе, и, прежде всего, в Берлине. А Орлов, как отмечал Хольмсен, «отлично ориентированный в круге возложенных на него задач, дает блестящие результаты…» Секрета здесь не было — работали экономно расходуемые резидентом деньги.