Александр Зданович - Свои и чужие - интриги разведки

Что же касается руководителя ВЧК, он мог рассчитывать, что с помощью Орлова получит в старой столице источник информации, независимый от проявляющего сепаратистские настроения аппарата Урицкого.

Главной задачей контрразведывательного пункта Дзержинскому виделась борьба с немецкой агентурой и связанными с ней контрреволюционными элементами.

Орлов начал действовать энергично. В конце мая вопрос о его работе по заданиям ВЧК рассматривался на одном из заседаний президиума Комиссии, и никаких претензий к нему высказано не было. По крайней мере, в протоколе это не зафиксировано. Более того, руководство ВЧК решило продолжить выделение Орлову финансовых средств.

Своеобразным отчетом о работе стали направленные Орловым Дзержинскому две статьи (из подготовленных двенадцати), в которых раскрывались планы Германии по реставрации свергнутого революцией строя.

На Лубянке тем временем не прекращались попытки создания собственной службы по борьбе со шпионажем и объединения под эгидой Комиссии всех контрразведывательных органов республики. С новой остротой данный вопрос был поставлен на заседании президиума ВЧК 28 апреля 1918 года.

Заседание было экстренным и посвящалось отчетам оперативных отделов.

Первым слово взял заведующий отделом по борьбе с контрреволюцией Полукаров. Он заявил, что отдел ведет работу против внутренних и внешних посягательств на новую власть. Выступающий отметил концентрацию контрреволюционных сил около немецкого посольства. «Приходится сознаться, — добавил Полукаров, — что для наблюдения и разведки за контрреволюцией, надвигающейся извне, нет соответствующего аппарата».

Полукарова поддержал Дзержинский, уже не в первый раз констатировавший необходимость сосредоточить всю контрразведку в руках ВЧК. Аналогичную позицию занял и Евсеев.

По опасности противников расставили в следующем порядке: на первом месте Германия, второе и третье поделили французы и англичане.

Очередное решение по поводу образования контрразведки состоялось. Но что дальше?

Переговоры с военным руководством ни к чему не привели — военспецы, поддерживаемые Троцким, наотрез отказывались передать контрразведку во Всероссийскую ЧК.

Более того, военный руководитель Высшего военного совета (ВВС) Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич с согласия Совнаркома отдал директиву о срочной организации «отделений по борьбе со шпионством» в частях, противостоящих немецкой армии.

К сожалению, не сохранился письменный доклад члена президиума ВЧК Евсеева о его переговорах во Всероссийском Главном штабе, куда он делегировался «для связи». Но результат был тот же, что и с ВВС.

Военспецы, в том числе и контрразведчики, не хотели не только передать борьбу со шпионажем в ведение ВЧК, но даже контактировать с нею в этой работе.

Плачевный итог переговоров заставил чекистов перейти от слов к делу.

Именно в мае между Дзержинским и Орловым—Орлинским возникает оживленная переписка по поводу переезда последнего в Москву для того, чтобы, как минимум, читать лекции на курсах ВЧК, а как максимум, возглавить контрразведывательное отделение. В упомянутом уже письме Дзержинскому петроградский борец с «контрреволюцией извне» напрямую обращается с просьбой «забрать к себе для организации работ по борьбе со шпионством». Думается, председатель ВЧК смог бы убедить своих коллег в назначении Орлова — все-таки юрист с университетским образованием, специалист по расследованию шпионских дел, никогда не работавший ни в охранке, ни в жандармерии, организатор нештатного контрразведывательного пункта в Петрограде.

Для членов коллегии ВЧК, вошедших в ее состав от партии левых эсеров и так называемых левых коммунистов (к числу которых, кстати говоря, принадлежал в тот период и сам Дзержинский), немаловажным аргументом являлась откровенная ненависть Орлова к немецкой армии, с агентурой которой он боролся еще в бытность свою следователем Варшавской судебной палаты.

Ведь и контрразведывательное отделение задумывалось как орган, направленный исключительно против кайзеровских шпионов и работающих на них монархистов.

Орлов уже подготовил переселение в Москву жены и детей, но выезду его самого воспрепятствовал комиссар юстиции Союза Коммун Северной области Николай Крестинский. Он крайне неохотно соглашался даже на краткосрочный отъезд Орлова из Петрограда, считая его незаменимым в деле борьбы с уголовной преступностью. В своем письме руководителю ВЧК комиссар юстиции ссылался также на то, что Орлов не является членом большевистской партии, а следовательно, не может занимать ответственный пост во Всероссийской ЧК.