Сергей Кремлёв - 10 мифов о 1941 годе

Так-то оно так! Советские погранвойска действительно сражались геройски, а их выучка и самоотверженность мощно повлияли на ситуацию. Но пограничники — это гвардия Берии, а не Тимошенко и Жукова! К тому же противостоять армии противника, а не отдельным нарушителям государственной границы — не задача погранвойск.

Однако и многие армейские части и соединения с первого дня войны тоже воевали геройски, и хотя многие высшие штабы впали — по оценке Гальдера — в «столбняк», в тот же день 22 июня Гальдер писал уже и так:

«После первоначального «столбняка», вызванного внезапностью нападения, противник перешёл к активным действиям»…

А 23 июня 1941 года начальник Генерального штаба вермахта сделал запись, которая лучше любых высоких слов показывает ту высокую жертвенность, которую продемонстрировали лучшие советские люди с первых же дней войны:

«Общая обстановка лучше всего охарактеризована в донесении штаба 4-й армии: противник в белостокском мешке борется не за свою жизнь, а за выигрыш времени».

Когда я прочёл это впервые, у меня перехватило горло. Может ли быть более высокой оценка исполнения солдатского долга и более убедительное свидетельство солдатской стойкости, чем это вынужденное признание врага?

Не думая о собственном спасении, выиграть время, сдержать напор…

Кому-то это удавалось на час.

Кому-то — на сутки…

Кому-то — на неделю…

В итоге к подступам к Москве вермахт глубокой осенью 1941 года не доехал, не дошёл, а дополз .

24 июня 1941 года Гальдер сквозь зубы признаёт:

«В общем, теперь ясно, что русские не думают об отступлении, а, напротив, бросают все, что имеют в своем распоряжении, навстречу вклинившимся германским войскам»,

но оговаривается:

«При этом верховное командование противника, видимо, совершенно не участвует в руководстве операциями…»

В своём заблуждении Гальдер убеждается уже через сутки и 25 июня записывает:

«Оценка обстановки на утро в общем подтверждает вывод о том, что русские решили в пограничной полосе вести решающие бои и отходят лишь на отдельных участках фронта, где их вынуждает к этому сильный натиск наших наступающих войск.

Это, например, подтверждается действиями противника на фронте группы армий «Север» …<���…>

Противник организованно отходит, прикрывая отход танковыми соединениями, и одновременно перебрасывает большие массы войск с севера к Западной Двине…

На фронте группы армий «Центр» возникли неизбежные (угу! — С.К. ) затруднения…

На фронте группы армий «Юг» противник подтягивает свежие силы с востока… и перебрасывает моторизованные части по шоссе на Ровно… Создается впечатление, что противник подтягивает свежие силы с запада и юга против продвигающегося с тяжелыми боями на восток 4-го армейского корпуса и против корпуса фон Бризена…»

Запись же за 5-й день войны, 26 июня 1941 года, начинается в дневнике Гальдера так:

«Группа армий «Юг» медленно продвигается вперед, к сожалению неся значительные потери. У противника, действующего против группы армий «Юг», отмечается твердое и энергичное (вот даже как! — С.К. ) руководство. Противник все время подтягивает из глубины новые свежие силы против нашего танкового клина…»

Да, тогда мы лишь сдерживали врага. Но вермахт снижал темпы наступления, а кое-где даже выдыхался, не по щучьему ведь велению, а за счёт мужества бойцов и командиров, действия которых всё чаще не так уж и плохо направлялись командованием.

Вот три судьбы…

Уже известный читателю командующий 6-й армией Юго-Западного фронта Иван Николаевич Музыченко начал войну мужественно, но в ходе Киевской оборонительной операции в августе в районе Умани был раненым взят в плен. Вначале содержался в ровенской тюрьме, потом — в лагерях в Новограде-Волынском, Хаммельсбурге, Гогелыитейне, Мосбурге.

Освобождён он был из плена американцами и 29 апреля 1945 года направлен в Париж, в Советскую комиссию по делам репатриации. С мая по декабрь 1945 года Музыченко проходил спецпроверку НКВД в Москве. 31 декабря 1945 года был возвращён на действительную службу в ряды Красной Армии.

Примерно то же произошло и с вернувшимся из плена через Париж генерал-майором Потаповым — бывшим командующим 5-й армии КОВО, тоже известным читателю.

А 30 декабря 1945 года на Лубянку был доставлен из опять-таки Парижа бывший командующий 12-й армией генерал Понеделин. Сейчас пишут, что он был пленён в августе 1941 года контуженным, после рукопашной схватки. Однако на немецком фото в изданной в 2006 году издательством «Эксмо» книге Франсуа де Ланнуа «Немецкие танки на Украине. 1941 год» Понеделин ни контуженным, ни растерзанным не выглядит. Зато ордена Ленина и двух орденов Красного Знамени у него на груди нет, как нет и медали «XX лет РККА». Причём на чётком фото не видны и дырочки от них на полевом кителе, не носящем следов «схватки». Да немцы и не стали бы ордена снимать, тем более — перед пропагандистским фотографированием. Скорее всего, Понеделин сам избавился от них, надев перед сдачей в плен новый генеральский китель.