Сергей Кремлёв - 10 мифов о 1941 годе

Связь с Москвой и Киевом прервана… Противник ведет наступление по всему фронту армии. 41-я танковая дивизия подверглась удару с воздуха… и почти вся погибла. Город Владимир-Волынский с минуты на минуту будет захвачен врагом. — Голос Потапова стал тверже, требовательнее. — Учитывая сложившуюся обстановку, приказываю: бригаде следовать, как я уже сказал… Всю ответственность за нарушение бригадой задачи, предусмотренной мобилизационным планом, беру на себя…

Я счел решение генерала Потапова в создавшейся обстановке правильным…»

Для того чтобы полностью понять то, что описано выше, надо посмотреть на карту Украины.

Вот — Киверцы, вот — Владимир-Волынский километрах в семидесяти от Киверец по направлению почти перпендикулярно к границе.

А вот — Радехов, тоже километрах в семидесяти от Киверец, но почти параллельно границе. А от Радехова надо ещё добираться до Равы-Русской, а от неё ещё и до Немирова. Итого — километров сто пятьдесят, не менее…

И по мобилизационному плану, составленному кем-то в Москве в преддверии безусловно маневренной, с быстро меняющейся обстановкой войны (что само по себе делает систему строго засургученных пакетов полуидиотской, если не вовсе идиотской), мощная и высокомобильная воинская часть должна была сто пятьдесят вёрст киселя хлебать, расходуя моторесурс, горючее, силы и нервы, под неизбежными бомбовыми ударами противника, только для того, чтобы войти в подчинение новому командарму, которого не знает комбриг и который не знает комбрига.

И такие марш-броски планировались в Генеральном штабе РККА генералом Мерецковым, а с января 1941 года — генералом Жуковым не в силу вынужденной импровизации, а заранее — до войны!

При этом наркомат обороны и Генштаб не обеспечили надёжной кодированной радиосвязью во всё более накаляющейся обстановке даже звено «штаб армии — штаб фронта»! Зато заранее связывали мобилизационным планом руки и комбригу Москаленко, и командарму Потапову.

Дивны дела Твои, Господи! Но дела человеческие подчас ещё удивительнее…

Но это не всё! Когда Москаленко на полпути между Луцком и Владимиром-Волынским догнал штабную колонну командира 22-го мехкорпуса генерал-майора С.М. Кондрусева, то оказалось, что две из трёх дивизий корпуса — 19-я танковая и 215-я моторизованная — по плану прикрытия начали выдвигаться из района Ровно в район Ковеля и быстро на Владимир-Волынский повернуть не смогу!.

Третья дивизия Кондрусева — злополучная 41-я была расквартирована как раз на западной окраине Владимир-Волынского. Однако по плану прикрытия, вместо того чтобы двинуться вперёд к границе — на рвущегося к Владимир-Волынскому врага, в зону завязавшихся ожесточённых боёв, дивизия была вынуждена уйти в «район сосредоточения» к Ковелю — параллельно границе.

«В пути, — писал Москаленко, — дивизия попала в болотистую местность, часть танков застряла там, и поставленная задача не была выполнена».

Если подобные «планы прикрытия» не вредительство, то что тогда надо считать вредительством? Впрочем, я не подозреваю в измене ни Тимошенко, ни Жукова, а лишь повторю вслед за Талейраном: «Это — хуже, чем преступление. Это — ошибка»…

И 22 июня 1941 года генерал Гальдер записал в дневнике:

«Наступление германских войск застало противника врасплох… Его войска в приграничной зоне были разбросаны на обширной территории и привязаны к районам своего расквартирования… <���…>

Ряд командных инстанций противника, как, например, в Белостоке [штаб 10-й армии], полностью не знал обстановки, и поэтому на ряде участков фронта почти полностью отсутствовало руководство действиями со стороны высших штабов.

Но даже независимо от этого, учитывая состояние «столбняка», едва ли можно ожидать, что русское командование уже в течение первого дня боев смогло составить себе настолько ясную картину обстановки, чтобы оказаться в состоянии принять радикальное решение.

Представляется, что русское командование благодаря своей неповоротливости в ближайшее время вообще не в состоянии организовать оперативное противодействие нашему наступлению…»

Для глупо кастрированной советской военной историографии характерно примечание русской редакции в 1971 году к этой записи Гааьдера: «Здесь Гальдер… совершенно безосновательно и грубо принижает организаторские способности советского командования. Общеизвестно, что первыми приняли на себя удар противника части пограничных войск и укрепленных районов, которые в боях с превосходящими силами противника показали чудеса героизма и самоотверженности и во многом предопределили поражение гитлеровской военной машины».