Юлия Кантор - Война и мир Михаила Тухачевского

Все эти расчеты полностью оправдались на деле. К вечеру первого же дня белогвардейские войска охватила паника. В центре они оказывали ожесточенное сопротивление, но бесконечный обход их флангов совершенно расстроил последние, и отступление приняло беспорядочный характер. На подступах к Симбирску они попробовали устроиться и оказать последнее сопротивление, но дружным натиском наших воодушевленных войск они были быстро сбиты и опрокинуты за Свиягу, а далее за Волгу. Таким образом, основательно подготовленная операция одним ударом решила чрезвычайно важную задачу. Сильная симбирская группа противника была разбита и была перерезана Волга, а стало быть, и наилучший путь отступления для белогвардейцев из–под Казани, павшей почти одновременно с Симбирском… Нами были захвачены колоссальные военные трофеи. Железнодорожный мост через Волгу был захвачен в полной исправности. Симбирск был взят утром 12 сентября »42.

Тухачевскому было чем гордиться: помимо общего успеха его армия продемонстрировала редкостную пунктуальность — уходя в наступление, командарм телеграфировал командованию фронтом: «К утру город будет взят». Впрочем, победу еще нужно было закрепить. И 13 сентября 1–ю армию начали активно теснить белые. Тухачевский решил предпринять «психическую атаку», констатировав то ли для самого себя, то ли для подчиненных:

«В таких условиях, приходится действовать смело». Он форсировал Волгу на глазах противника, по мосту, находившемуся под непрерывным пулеметным и артиллерийским огнем белых. Убитых не считали — для красивой и убедительной победы людской массы не жалко. На войне как на войне.

По мнению Тухачевского, эта атака должна была сломить дух противника и воодушевить красные войска.

«В первую голову был пропущен паровоз без машиниста, на полных парах, с открытым регулятором для испытания пути и разрушения бронепоезда противника, если бы таковой встретился, за этим паровозом двигался броневой поезд… За бронепоездом дви галась вторая бригада Симбирской дивизии…. В голове шел второй Симбирский полк. Артиллерийской подготовкой руководил инспектор артиллерии тов. Гардер. Переправой руководил тов. Энгельгардт.

Артиллерия пристрелялась еще днем и с начала наступления наших войск переносила постепенно огонь на тылы противника. Бешено несущийся паровоз и убийственный артиллерийский огонь сразу же произвели на белых сильное моральное впечатление. За паровозом выступил бронепоезд и завязалась перестрелка »43.

Упомянутый Тухачевским в процитированном отрывке «тов. Энгельгардт» позже перешел в стан белых. Уже осенью 1918 года бывший капитан лейб–гвардии Семеновского полка Б. Энгельгардт, близкий приятель–однополчанин и земляк–смолянин Михаила Тухачевского, информировал генерала Деникина о настроениях командования 1–й Революционной армии. У Б. Энгельгардта были вполне доверительные отношения с командующим.

«Мы убежденные монархисты, — передавал признания Тухачевского и его штабных офицеров «семеновец», — но не восстанем и не будем восставать против Советской власти потому, что, раз она держится, значит, народ еще недостаточно хочет царя. Социалистов, кричащих об Учредительном собрании, мы ненавидим не меньше, чем их ненавидят большевики. Мы не можем их бить самостоятельно, мы будем их уничтожать, помогая большевикам.

А там, если судьбе будет угодно, мы и с большевиками рассчита 44 емся» .

Н. И. Корицкий в свою очередь вспоминал:

«Перед самым началом этой (Сызрано–Самарской) операции Тухачевский представил мне в своем салон–вагоне человека средних лет, небритого, в каком–то поношенном френче, небрежно развалившегося в кожаном кресле.

— Энгельгардт.

…Энгельгардт прибыл с предписанием Всеросглавштаба.

Свои клятвенные заверения честно служить Советской власти Энгельгардт подкреплял ссылкой на былые дружеские связи с командармом:

— Неужели, Миша, ты думаешь, что я могу быть подлецом и подвести тебя?!

И однако же подвел, оказался истинным подлецом. Во время Сызрано–Самарской операции Михаил Николаевич объединил в руках Энгельгардта командование Пензенской и Вольской дивизиями, а также двумя полками Самарской. Энгельгардт выехал в Кузнецк.

В ходе операции он часто терял связь со штабом, его донесения противоречили донесениям из частей, и в конце концов мы вынуждены были связаться напрямую со штабами дивизий и осуществлять руководство ими, минуя Энгельгардта. А когда закончилась операция и штарм перебазировался в Сызрань, Энгельгардт незаметно исчез и объявился потом у Деникина»45.