Юрий Орлов - Прокуроры двух эпох. Андрей Вышинский и Роман Руденко

Далее Волин подробно изложил свое мнение о том, каким образом Генеральный прокурор может влиять на принятие более правильного решения по судебным делам: личное участие в заседаниях Пленума Верховного суда, внесение на рассмотрение Пленума вопроса о направлении судам соответствующих руководящих указаний, повторная постановка того или иного вопроса на рассмотрение Пленума Верховного суда, внесение представлений в Президиум Верховного Совета. В этом случае Президиум Верховного Совета вправе истолковать закон иначе, чем его истолковал Пленум Верховного суда.

«В наших законах достаточно положений, — заключил Волин, — чтобы направить дело суда, не употребляя формулировок, противопоставляющих закон Конституции. Вот почему мы просим статью 30 проекта Положения исключить, потому что в такой формулировке она неправильна».

Выступивший вслед за Волиным министр юстиции СССР К. П. Горшенин говорил обтекаемо. С одной стороны, он сказал, что статью 30 в том виде, в каком она представлена, принимать нельзя. В то же время заметил, что Волин не прав, приписав докладчику какой-то ведомственный подход. По его мнению, наделение Президиума Верховного Совета СССР функцией рассмотрения протестов не противоречит Конституции. Закончил же он тем, что заявил: «Вряд ли нужна статья 30, ибо это приведет к смешению и к некоторому перекосу во взаимоотношениях, установленных в государственном устройстве».

После выступления министра юстиции члены Президиума начали обсуждать проект Положения о прокурорском надзоре. Причем в подавляющем большинстве вопросы касались именно «злополучной» 30-й статьи.

Руденко нашел своего горячего сторонника в лице председателя Президиума Верховного Совета Украинской ССР Д. С. Коротченко. Тот сказал: «У меня замечание по статье 30, которая вызвала здесь дискуссию. Некоторые товарищи называют это перекосом, говорят, что это положение неправильно. Я же считаю, что эта статья правильно предлагается и правильна точка зрения Руденко». И далее: «Мне кажется, что товарищ Волин спорит сам с собой, когда он говорит, что нельзя принимать статью 30, как она предлагается, ибо это противоречит Конституции, умаляет достоинство Конституции, превращает Президиум в судебный орган, якобы претендующий на подмену Верховного суда СССР. Товарищ Волин говорит, что достаточно того, что прокурор будет присутствовать на заседании Пленума Верховного суда и может там опротестовать его неправильное решение... Представим худший вариант: Пленум Верховного суда в присутствии прокурора принимает неправильное решение. Прокурор выступает, но с ним не соглашаются. Что же дальше? Президиум ничего не будет знать. Именно потому, что законом прокурор обязывается присутствовать на Пленуме, прокурор может поставить вопрос, что Пленум принимает неправильное решение по принципиальному вопросу, на Президиуме Верховного Совета. Иначе выходит, что Президиум — это какая-то инстанция невмешательства. Это неправильно. Президиум есть Президиум, прокурор есть прокурор. Прокурор должен присутствовать на заседании Пленума, вносить свои предложения, а если с ним не согласятся — войти в Президиум. Президиум уже будет решать. Я считаю, что такая постановка правильна».

Поддержал Руденко и член Президиума Верховного Совета СССР Озолинь, сославшийся на то, что каждое решение Верховного суда есть в известной мере толкование закона. Если толкование будет противоречиво, то Президиум может отменить такое решение, поэтому статья 30 является правильной.

После Озолиня выступил председатель Президиума Верховного Совета РСФСР, заместитель председателя Президиума Верховного Совета СССР М. П. Тарасов. Сделав ряд замечаний по другим статьям проекта Положения (8 и 16), он высказал свое отношение и к «знаменитой» 30 статье: «Считаю, что нельзя статью 30 принимать в такой редакции, какую она сейчас имеет. Мы не можем собой заменить высшую судебную инстанцию — Пленум Верховного суда СССР. Это будет очень опасно, если исходить из нашей Конституции. Стало быть то, о чем говорил товарищ Волин, резонно».

«Как я себе представляю прохождение всех протестов? — продолжал он. — На Пленуме Верховного суда принимаются решения по персональным делам. Положим, прокурор настаивает, что человека надо осудить, а Пленум решил немного иначе. Прокурор после этого входит с протестом в Президиум, просит отменить постановление суда, так как считает неправильным, что его предложение не было принято. Вот я и спрашиваю, в каком же положении мы окажемся? Это значит, что мы должны рассматривать от начала до конца все уголовные дела...»