Юрий Орлов - Прокуроры двух эпох. Андрей Вышинский и Роман Руденко

Согласно обвинительному заключению, нарушения законов в районе носили массовый характер и выражались в прямом издевательстве над людьми. Отмечались грубое администрирование, круговая порука, семейственность. Жаловаться кому-либо в районе на эти нарушения было бесполезно. Председатель Викторовского сельсовета Пугач цинично заявлял колхозникам: «Можете жаловаться лампочке». А тем, кто пробовал бороться с нарушениями или обращался в вышестоящие инстанции, доставалось еще больше. В отместку за жалобы в центральные органы власти у колхозников вообще отбирали имущество (например, у Власенко местные власти забрали все, даже сняли ошейник с собаки). Председатели сельсоветов могли безнаказанно организовывать так называемые «ночные ударные бригады» по сбору обязательных платежей, во время которых колхозники, даже проживавшие за несколько километров от райцентра, по 5—10 раз за одну ночь вызывались на «беседы» в штаб бригады, а за неявку подвергались штрафу и у них описывали имущество. Не находили люди поддержки и в прокуратуре. На суде они говорили: «Наш прокурор — человек маленький». Про секретаря же районного парткома сказали так: «Шляпа с партийным билетом».

Выездная сессия Верховного суда Украинской ССР осудила всех виновных по этому делу к лишению свободы сроком от 3 до 10 лет, в том числе и прокурора района.

А. Я. Вышинский был одним из немногих советских прокуроров, который не только не чуждался судебной трибуны, но с наслаждением выступал в судебных процессах и чувствовал себя уверенно и непринужденно. В этом отношении с ним мог бы соперничать только другой прирожденный трибун — Н. В. Крыленко. Все прокуроры до Вышинского и после него (за исключением, пожалуй, Р. А. Руденко) не «жаловали» судебную трибуну.

Вышинский не только сам много выступал, причем, на самых громких процессах, но и требовал того же от своих подчиненных. На активе работников Прокуратуры СССР 27 августа 1938 года А. Я. Вышинский напомнил: «Я неоднократно говорил, что прокурор, не выступающий в судах первой инстанции, не прокурор».

На совещании прокуроров в Ленинградской области в том же 1938 году Вышинский вновь поднял этот вопрос. «Сейчас наши прокуроры уклоняются от выступлений в суде, — заявил он, — потому что не чувствуют себя достаточно подготовленными к судебному состязанию, отчасти же потому, что не имеют вкуса к этому делу. Эти прокуроры забывают, что суд — основная арена прокурорской деятельности. Я, как прокурор Союза, должен категорически заявить, что и впредь буду энергично бороться с таким в корне неправильным отношением некоторых прокуроров к этой своей обязанности.

Прокурор — это общественный деятель, прокурор — это судебный трибун, государственный прокурор — это представитель интересов государства на суде. Когда прокурор поддерживает обвинение, которое он возбуждал, и тогда, когда он отказывается от поддержки обвинения, он одинаково остается представителем государственных интересов, посланцем государства, глашатаем государственной правды».

Мы рассказывали о некоторых судебных процессах, в которых поддерживал обвинение Вышинский, будучи прокурором РСФСР и заместителем прокурора СССР. Но и в ранге Прокурора Союза ССР он провел немало дней за судебной трибуной.

Одно из самых известных дел (не относящихся к числу политических), в котором участвовал Вышинский уже как Прокурор Союза ССР — это дело по обвинению бывшего начальника зимовки на острове Врангеля К. Д. Семенчука и каюра С. П. Старцева в убийстве доктора Н. Л. Вульфсона. Оно было возбуждено в конце 1935 года, и расследование по нему проводил следователь по важнейшим делам Л. Р. Шейнин. В свое время это дело подавалось как некий «образец» использования косвенных доказательств в уголовном процессе. Поэтому остановимся на нем.

Слушалось дело Верховным судом РСФСР с 17 по 23 мая 1936 года. Подсудимые были приговорены к высшей мере наказания и расстреляны.

Фабула дела была следующей. 26 декабря 1934 года доктор Вульфсон по приказанию начальника зимовки Семенчука выехал в сопровождении каюра Старцева на двух нартах с мыса Роджерс к больным эскимосам в бухту Предательскую и на мыс Блассон. 31 декабря Старцев вернулся один и сообщил, что доктор Вульфсон потерялся в пути. В первый день поисков были найдены крепко застопоренные нарты доктора. Из восьми впряженных собак в живых остались семь. Через несколько дней в двух километрах от этого места был обнаружен труп Вульфсона. Лицо доктора было залито кровью и обезображено. В пяти метрах от него лежал сломанный винчестер с одной стреляной гильзой. Труп доктора был перевезен на мыс Роджерс и там, без вскрытия, захоронен. Жена погибшего, доктор Фельдман, также находившаяся на острове Врангеля, заподозрив насильственную смерть мужа, потребовала от начальника зимовки Семенчука направить сообщение о случившемся в Москву с просьбой прислать следователя. Однако Семенчук воспротивился этому. Только почти через год по этому факту было возбуждено уголовное дело. Прибывший на мыс доктор Крашенинников эксгумировал труп Вульфсона и установил, что смерть его была насильственной.