Теодор Герцль - Из дневника

В многочисленных речах ораторы дали моей личности крайне преувеличенную оценку, но эти угнетенные люди были действительно несчастными.

Позднее меня посетили в гостинице разные делегации преподнесшие мне подарки, а перед гостиницей все снова и снова собирались толпы, разгоняемые полицией. Полиция также распорядилась, чтобы я не разъезжал по городу.

Под вечер мы поехали в Верки, местечко, расположенное в часе езды от города, в котором евреям проживать запрещено. Наш друг Бен Яков снял там дачу, а учитывая транспортные условия этого русского {232} провинциального города, это место считалось отдаленным.

Он пригласил сюда около 50 гостей. То было гетто с добрыми геттовскими беседами. Стол был великолепен. Они старались сделать мне как можно больше добра. Среди многочисленных тостов выделялась прекрасная речь хозяина дома, проникнутая истинным древнееврейским благородством. Он сказал: "Все мы тут сегодня счастливы. Но счастливее всех я, ибо принимаю в своем доме этого гостя".

Его превзошли, однако, "непрошенные гости", появившиеся вдруг среди ночи у завешенных окон веранды: бедные парни и девушки из Вильно, проделавшие этот путь (пешком около двух часов), чтобы увидеть меня за столом.

Теперь они стояли на улице, смотрели, как мы кушаем и слушали наши речи. Затем они запели песни на иврите, обеспечивая нас таким образом застольной музыкой. Бен Яков, истинный благородный хозяин, был настолько добрым, что угостил и незванных гостей.

Среди этих молодых людей мне бросился в глаза молодой рабочий в синей блузке. Его грубые решительные черты лица дали мне повод полагать, что он является одним из революционных "бундистов", но он поразил меня здравицей в честь той поры, когда будет властвовать "король Герцль". В тиши темной русской ночи это смешное изречение выделялось с особой силой.

Мы вернулись в город, а в час ночи поехали из гостиницы на вокзал. Город не спал, ожидая моего отъезда. На улицах, по которым нам пришлось проезжать, прохожие, узнав меня, кричали "хедад!" (ура). Такие же возгласы послышались с балконов. Но в районе вокзала, где толпа все больше и больше возрастала, дело к сожалению, дошло до столкновений с брутальной полицией, получившей указание очистить вокзал. Пока моя повозка проезжала, я с ужасом смотрел на этот настоящий русский полицейский маневр. Возгласы "хедад!" и грубые полицейские окрики набрасывавшихся на бегущую толпу; мой кучер во всю мочь стегал кнутом лошадей.

У оцепленного вокзала стояли три полицейских {234} офицера. Старший приветствовал меня с покорной вежливостью.

Небольшая группа моих друзей, человек 50-60, все же незаметно пробрались в здание вокзала. Я стоял и тихо беседовал с ними, когда вдруг послышался звон шпор полицейского офицера, направлявшегося к нам в сопровождении сержанта через буфетный зал. Он занял место за соседним столиком и не спускал с нас глаз. Когда я прощался со своими друзьями, он также покорно отдал честь.

Чем это объяснить: приказом из Петербурга охранять меня, или тайным страхом полицейских офицеров перед толпой?

На следующее утро я был встречен в Эйдткунах, русской пограничной станции, группой сионистов.

Еще одна речь и букет цветов.

Это была Россия...."

Добавление - ldn-knigi

О Кишиневском погроме и о встречах Теодора Герцля с русскими мин. В.К. Плеве и С. Ю. Витте., отрывок из книги: (книга на нашей стр.)

ИЦХАК МАОР

СИОНИСТСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В РОССИИ

(авторизованный, сокращенный перевод c иврита)

Все даты, относящиеся к событиям в России, даны по старому стилю. Далее примечания автора (за исключением оговоренных особо примечаний редактора).

изд. 1977г. - Иерусалим

Глава девятая

КИШИНЕВСКИЙ ПОГРОМ (06.04.1903)

1. Характер погрома

Через семь месяцев после Минской конференции произошел еврейский погром в Кишиневе, главном городе Бессарабии. На первый взгляд, взрыв этот был внезапным и стихийным, но на деле погром готовился сверху по заранее разработанному плану. Его идеологом был министр внутренних дел Плеве, а исполнителем - Павулаки (Паволакий) Крушеван, мелкий чиновник, издававший при поддержке государственной казны две антисемитские газеты: одну в Кишиневе, другую в Петербурге.

Конечно, после ужасной национальной катастрофы, которая постигла наш народ в сороковые годы нынешнего века, когда Гитлером и его подручными были {133} истреблены шесть миллионов евреев, все преследования и еврейские погромы в царской России кажутся ничтожными. Кишиневский погром в апреле 1903 года (Громилы бесновались трое суток кряду: 6, 7 и 8 апреля. Начался погром на седьмой день еврейской Пасхи, который совпал с первым днем Пасхи православной.) также может теперь показаться только заурядным эпизодом на долгом страдальческом пути еврейского народа. Однако с исторической точки зрения это было потрясающее и чреватое многочисленными последствиями событие, притом не только в истории русских евреев, но и всего еврейского народа.