Виктор Гюго - Мария Тюдор

ДЖОШУА /тихо, Джен и Гильберту/. Отойдем подальше.

/СИМОН РЕНАР медленно уходит./

/Видя, что он скрылся, продолжает./ Это и есть господин Симон Ренар.

ГИЛЬБЕРТ. Не нравятся мне все эти люди, шныряющие вокруг моего дома.

ДЖОШУА. Какого дьявола ему здесь нужно? Однако мне пора отправляться. Уж не готовит ли он мне новую работу? Прощай, Гильберт! Прощайте, красотка Джен! А ведь я вас знал вот этакой малышкой!

ГИЛЬБЕРТ. Прощай, Джошуа, Но скажи на милость, что это ты прячешь под своим плащом?

ДЖОШУА. О, ведь я тоже заговорщик.

ГИЛЬБЕРТ. Какой еще там заговор?

ДЖОШУА. Ах вы, влюбленные, все-то вы забываете! Не говорил ли я вам, что послезавтра день поздравлений и подарков? Вельможи готовят сюрприз Фабиани, у них свой заговор, а у меня - свой. Королева, быть может, подарит себе новенького фаворита, а я подарю своему ребенку куклу. /Вытаскивает из-под плаща куклу./ Видите, тоже новенькая. Посмотрим, кто из двух раньше разобьет свою игрушку. Храни вас господь, друзья мои!

ГИЛЬБЕРТ. До свиданья, Джошуа.

/ДШУА уходит. ГИЛЬБЕРТ берет руку Джен и горячо целует ее./

ДЖОШУА /в глубине сцены/. О мудрое провидение! Каждому оно дарит свою игрушку: ребенку - куклу, мужчине - ребенка, женщине - мужчину, а дьяволу женщину. /Уходит./

Явление третье

ГИЛЬБЕРТ и ДЖЕН.

ГИЛЬБЕРТ. Придется и мне покинуть вас. Прощайте, Джен, спите спокойно.

ДЖЕН. Вы не войдете со мной, Гильберт?

ГИЛЬБЕРТ. Нет, Джен. Вы знаете, мне этой ночью надо закончить работу в мастерской, чеканку кинжала для какого-то лорда Кленбрассила, которого я никогда в глаза не видал. Он просил, чтобы все было готово к завтрашнему утру.

ДЖЕН. Тогда спокойной ночи, Гильберт. До завтра.

ГИЛЬБЕРТ. Нет, Джен, еще мгновенье. О боже, как тяжело мне расставаться с вами даже на несколько часов! Джен, вы моя жизнь, моя единственная радость! Но надо идти работать, мы так бедны. Я не хочу заходить в дом, потому что не смогу уйти, и вместе с тем я не в силах расстаться с вами. Как я слаб! Джен, посидим несколько минут у двери, на этой скамье. Отсюда мне как-то легче будет уйти, чем из дому, особенно из вашей комнаты... Дайте мне вашу руку. /Садится и берет обе ее руки в свои./

/ДЖЕН продолжает стоять./

Джен, ты любишь меня?

ДЖЕН. О, я всем обязана вам, Гильберт! Я знаю это, хотя вы долго скрывали от меня истину. Малюткой, почти в колыбели, я была брошена родителями, и вы взяли меня к себе. С тех пор шестнадцать лет ваши руки работали для меня, как руки отца, ваши глаза бодрствовали надо мной, как глаза матери. Чем была бы я без вас, боже мой? Все, что у меня есть, дали мне вы; все, чем я стала, сделали вы,

ГИЛЬБЕРТ. Джен, ты любишь меня?

ДЖЕН. А ваша преданность, Гильберт! День и ночь вы работаете для меня, губите ваши глаза, убиваете себя, Вот и сегодня вы снова проведете ночь за работой. И никогда ни одного упрека, ни одной резкости, ни тени суровости! Вы, такой бедняк, снисходительны даже к моим маленьким женским прихотям. Гильберт, я не могу думать о вас без слез! У вас иногда не было хлеба, а у меня всегда были ленты.

ГИЛЬБЕРТ. Джен, ты любишь меня?

ДЖЕН. Гильберт, я готова целовать ваши ноги!

ГИЛЬБЕРТ. Но любишь ли ты меня, любишь ли? Ах, все твои слова не говорят о любви, а я только этого жду от тебя, Джен. Благодарность, вечно одна благодарность! Я способен был бы растоптать ее. Мне нужна лишь любовь твоя, если же ее нет -лучше умереть. Шестнадцать лет ты была мне дочерью, теперь ты станешь моей женой. Через неделю мы обвенчаемся. Да, ты обещала мне, ты согласилась на это, ты моя невеста. О Джен, ты любила меня, когда давала свое согласие. Помнишь, как ты однажды сказала мне, подняв свои чудные глаза к небу: "Я люблю тебя!" Такой я хотел бы видеть тебя всегда. Но вот уже несколько месяцев мне кажется, что ты изменилась, особенно в последние три недели, с тех пор как моя работа вынуждает меня уходить иногда на ночь. О Джен, я хочу быть любимым тобою, я уже привык к этой мысли. Прежде ты была такая веселая, а теперь ходишь грустная, озабоченная. Не то чтобы ты была холодна ко мне, милое мое дитя, нет, - ты стараешься, как только можешь, быть ласковой, но я чувст!

вую, что слова любви не слетают с твоих уст так естественно и непринужденно, как прежде. Что с тобой? Ты разлюбила меня? Конечно, я честный человек, конечно, я хороший мастер, но я предпочел бы быть вором и убийцей, лишь бы ты любила меня! Если бы ты знала, как я люблю тебя, Джен!

ДЖЕН. Я знаю, Гильберт, и оттого-то я плачу.

ГИЛЬБЕРТ. Ты плачешь от радости, не правда ли, Джен? Скажи мне, что от радости! Ах, я должен верить этому. Быть любимым - только это и есть на свете! У меня всего-навсего бедное сердце рабочего, но Джен должна любить меня. Зачем ты без конца твердишь о том, что я для тебя сделал? Одно слово, Джен, и не ты мне, а я тебе буду обязан вечной благодарностью. Ради тебя я готов на любую муку, на преступление. Ты будешь моей женой, не правда ли, и ты любишь меня? Джен, за один твой взгляд я отдам всего себя, весь свой труд, за твою улыбку - свою жизнь, за твой поцелуй - свою душу!