М. Дитерихс - Убийство царской семьи и членов дома Романовых на Урале. Часть II

Он привык быть дисциплинированным, но не любил былого придворного этикета. Он не переносил лжи и не потерпел бы ее около Себя, если бы взял власть когда-либо.

В нем были совмещены черты и Отца и Матери. От Отца Он унаследовал Его простоту. Совсем не было в Нем никакого самодовольства, надменности, заносчивости. Он был прост. Но Он имел большую волю и никогда бы не подчинился постороннему влиянию. Вот Государь, если бы Он взял опять власть, я уверена, забыл бы и простил поступки тех солдат, которые Ему были известны в этом отношении. Алексей Николаевич, если бы получил власть, этого бы никогда им не забыл и не простил, и сделал бы соответствующие выводы.

Он уже многое понимал, и понимал людей. Но Он был замкнут и выдержан. Он был страшно терпелив, очень аккуратен, дисциплинирован и требователен к Себе и другим. Он был добр, как и Отец, в смысле отсутствия у Него возможности в сердце причинить напрасно зло. В то же время Он был бережлив. Как-то однажды, когда Он был болен, Ему подали кушанье общее со всей Семьей, которого Он не стал есть потому, что не любил этого блюда. Я возмутилась - как это не могут приготовить ребенку отдельного кушанья, когда Он болен. Я что-то такое сказала. Он мне ответил: «Ну вот еще. Из-за Меня одного не надо тратиться».

Я не знаю, думал ли Он о власти. У меня был с Ним разговор об этом. Я ему сказала: «А если Вы будете царствовать». Он мне ответил: «Нет, это кончено навсегда». Я ему сказала: «Ну, а если опять будет, если Вы будете царствовать». Он ответил мне: «Тогда надо устроить так, чтобы Я знал больше, что делается кругом». Я как-то Его спросила, что бы тогда Он сделал со мной. Он мне сказал, что Он построил бы большой госпиталь, назначил бы меня заведовать им, но Сам приезжал бы и «допрашивал» обо всем - все ли в порядке. Я уверена, что при Нем был бы порядок».

Таковы материалы, которые исследование могло собрать в период своих работ для установления действительной характеристики членов Царской Семьи за период Их состояния в заключении после отречения Государя от престола. Конечно, этими данными не исчерпывается полнота и детальность образов трагически погибших Августейших Мучеников, но они были достаточны следствию, чтобы согласиться с общим заключением об этой Семье, сделанным бывшим при Арестованных комендантом полковником Кобылинским в своем следственном показании:

«Про всю Августейшую Семью в целом я могу сказать, что все Они очень любили друг друга и жизнь в Своей Семье всех Их духовно так удовлетворяла, что Они иного общения не требовали и не искали. Такой удивительно дружной, любящей Семьи я никогда в жизни не встречал и, думаю, в своей жизни уже больше никогда не увижу».

24 июля по старому стилю, 6 августа по новому, в Царское Село приехал Председатель Совета Министров Керенский. Он вызвал к себе председателя местного совдепа, председателя военной секции Царскосельского гарнизона прапорщика Ефимова (офицер 2-го полка) и начальника Царскосельского гарнизона полковника Кобылинского. Керенский имел опять очень важный, «конспиративный» вид. Чувствовалось, что приехал он с какой-то важной целью и раньше, чем коснуться сути своего приезда, счел нужным обратиться к собранным лицам со следующим предупреждением:

«Прежде чем говорить Вам что-либо, беру с вас слово, что все сказанное далее останется секретом».

Присутствовавшие дали слово.

Тогда Керенский объявил, что по постановлению Совета Министров вся Царская Семья будет вывезена из Царского Села; что Правительство не считает это секретом от «демократических организаций и учреждений» и что с Царской Семьей поедет в качестве коменданта и начальника охраны полковник Кобылинский. О том, куда предполагается вывезти Семью, а равно и когда, Керенский ничего не сказал и вслед за указанным заявлением попросил Кобылинского выйти и заперся для ведения каких-то «своих разговоров» с председателем совдепа и с прапорщиком Ефимовым.

Приблизительно через час, переговорив с указанными представителями «демократических организаций», Керенский вышел. Встретивший его полковник Кобылинский просил его указать, когда и куда именно будет вывезена Семья, полагая, что необходимо заблаговременно предупредить Государя и Государыню, чтобы Они могли собраться и уложиться. Керенский, ничего опять не отвечая на вопрос о месте назначения Царской Семьи, сказал, что он сам предупредит Семью, и отправился во дворец.