Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

Мое сердце опять расширено, поэтому я не выхожу. Лили Д. [225] Ден Юлия Александровна, подруга Царицы, почитательница Распутина. зайдет ко мне на полчаса. — Надеюсь, что у вас хорошая погода сегодня — иначе в Севастополе неприятно. Завтра у меня завтракает Ксения. Аня сидела со мной сегодня утром час. — 2 девочки катаются верхом, другие две в экипаже; Алексей поехал в своем автомобиле. — Когда ты думаешь вернуться — 21-го или 22-го? — Ресин поехал в город осмотреть место, где было несчастье, и разузнать подробности — мне хотелось бы помочь пострадавшим.

Теперь, моя любимая птичка, я должна кончать, так как хочу написать сестре Ольге и с английским курьером.

Да благословит и сохранит тебя Господь! — Целую крепко тебя с нежнейшей любовью, навсегда, дорогой Ники, твоя

Солнышко.

Севастополь. 17 апреля 1915 г.

Мое возлюбленное Солнышко,

Благодарю тебя от всего сердца за твои милые письма, принесшие мне столько утешения и радости — в моем, в конце концов, одиночестве. Хотя на этот раз, куда бы я ни поехал, я окружен членами семьи — в Галиции, в Одессе и здесь. Это будет,вероятно, мое последнее письмо. Моя поездка в Каменец-Подольск доставила мне огромное удовольствие. Город очень красив, а от заамурцев с твоими милыми крымцами я просто потерял голову. У первых, только что прибывших из Харбина, великолепный вид. Они хорошо снаряжены и опрятны, как гвардейские полки. Татары отдохнули и все широко улыбались, когда я проходил мимо них. Меня не поразило, что у них мало офицеров.

На следующий день Одесса была полна энтузиазма. На улицах царил совершенный порядок. Наши красавцы из Гвард. Экип. были внушительнее, чем когда бы то ни было, — вся эта масса великолепных людей. Мне пришлось сказать им несколько теплых слов и человек 20 наградить орденами. Подле них стоял новый кавказский полк, которого я не видел в Карсе, 9-й Кавказск. стрелк. полк – в ту пору они дрались с турками и потеряли около 600 солдат и 14-ти офицеров. Но теперь они пополнены. Кроме них на смотру были 53 и 54 Донские полки. 53 был в ставке в прошлом году. На следующий день в Николаеве вдруг наступили сильные холода. Слишком долго описывать все, что я видел там — было удивительно интересно и отрадно видеть, на что наш народ способен, когда берется за дело всерьез; 3 дредноута, 4 крейсера, 9 истребителей и множество больших подводных лодок, паровозы, вагоны, турбины и шрапнели без конца.

Вчера я был так счастлив, застав здесь флот. После обеда я играл на набережной с моим 6-м бат. пластунов, а завтра устрою всем им смотр в их лагере.

Мне нравится это место. — Благослови Бог тебя, моя драгоценная женушка, и детей! С любовью целую вас.

Неизменно твой муженек

Ники.

Царское Село. 18 апреля 1915 г.

Мой бесценный, дорогой,

Серое, холодное, сырое утро. Барометр, должно быть, упал, потому что чувствую сильную тяжесть в груди. — Вчера вечером Гагенторн [226] Профессор-хирург. снял гипсовую повязку с живота Ани, так что она в восторге — может сидеть прямо, и спина больше не болит. Затем она смогла поднять свою левую ногу, впервые за три месяца. — Это показывает, что кость срастается. — Но флебит в другой ноге очень сильный, так что массировать ноги, к сожалению, нельзя. Она лежит на диване и имеет менее больной вид; собирается прийти ко мне, так как я из-за сердца остаюсь дома.

Сегодня утром я приму Мекка — он мне, между прочим, расскажет про Львов, где он видел тебя в церкви. — Мои маленькие летучие поезда-склады выполняют трудную и полезную работу в Карпатах, а на наших мулах перевозят вещи в горах. Опять и на севере идут жестокие бои — сердце обливается кровью!

Но вот выглянуло милое солнышко!

Твое маленькое растение стоит на пианино. Мне приятно на него смотреть. Оно мне напоминает время в Розенау 21 год тому назад.

Наш Друг говорит, что если станет известно, что взрыв произошел вследствие поджога, то ненависть против немцев еще усилится. — А тут еще эти проклятые аэропланы в Карпатах! Я пошлю денег беднейшим семьям и иконы раненым.

Ольга тебе описала все подробно, кроме того, ты, наверное, получил официальные донесения об этом, так что я больше писать не буду.

Моя температура поднялась вчера вечером до 37,3, утром 37, сердце сейчас не расширено. — Кончу это письмо позднее, Ксения и Ирина завтракают с нами, и, может быть, найдется еще что-нибудь интересное, чтобы написать тебе.