Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

3-е марта. Мы только что вернулись из города — были в лазарете М. и Ан. в новом здании Рухловского института. Зедлер показал нам все палаты — 180 солдат и в другом здании 30 офицеров. Операция Карангозова прошла благополучно. У него был совершенно негодный аппендикс, и операция была сделана как раз вовремя. В 12 1/2 мы были на панихиде в маленькой госпитальной церкви внизу, где стоит гроб бедняжки-офицера. Так грустно отсутствие родных, как-то особенно тоскливо. — Падает обильный снег. Должна кончать. Бог да благословит и защитит тебя, целую тебя без конца, сокровище мое! Навеки твоя

Привет Н.П.

Женушка.

Ставка.

Новый императорский поезд. 2 марта 1915 г.

Нежно любимая,

Горячо благодарю тебя за два твоих милых письма. Каждый раз, как я вижу конверт с твоим твердым почерком, мое сердце подпрыгивает несколько раз, и я скорей запираюсь и прочитываю или, вернее, проглатываю письмо.

Разумеется, девочки могут купаться в моем бассейне для плавания, я рад, что Крошка так позабавился; я просил плутишку написать мне обо всем этом!

Здесь я уже в седьмой раз — подумать только! На фронте все довольно хорошо. Н. в хорошем настроении и по обыкновению требует винтовок и снарядов. Вопрос о снабжении углем наших железных дорог и фабрик носит тревожный характер, и я просил Рухлова взять все это в свои руки. Подумать только, что у нас приостановилась бы выделка военных припасов! И притом из-за недостатка угля или, вернее, от того, что его недостаточно добывают в наших угольных копях на юге! Я убежден, что энергичные меры выведут нас из этих затруднений.

У Георгия вид оказался вполне здоровый, и он очень загорел; он рассказал мне пропасть интересных вещей, которые он потом передаст тебе. Петюша здесь и уже выздоровел. Я узнал от него, что у Романа [168] Князь Роман Петрович, сын Великого князя Петра Николаевича. был тиф, но ему уже лучше. Сегодня из Галиции прибыл славный старик По — французский генерал, — он в восторге от своей поездки и от того, что был под австрийским огнем. Сегодня утром прибыл и Сазонов [169] Сазонов Сергей Дмитриевич, министр иностранных дел. , так что все они завтракали со мною. Завтра приезжает Палеолог [170] Палеолог Морис, французский посол. , который должен привезти официальный ответ Франции насчет Константинополя, а также ее пожелания в отношении турецкой добычи [171] Так как Турция вступила в войну на стороне Германии, Россия и ее союзники обсуждали вопрос о судьбе этой страны после победы в войне. Христианский долг и национальные интересы России требовали передачи ей Константинополя, а также проливов Босфор и Дарданеллы. Однако Англия и Франция, боясь усиления России, закулисно противостоя ли такому решению вопроса. .

3-го марта. В течение дня у нас была продолжительная беседа — П., Сазонов, Янушкевич и я, — закончившаяся к нашему взаимному удовольствию. Накопилось так много вопросов, что их невозможно разрешить в один день. Мои планы еще не выяснились. Н. и слышать не хотел о том, чтобы я съездил в Ломжу в первый же день. Он говорит, что там над нашими войсками летают германские аэропланы, выслеживая наши резервы, что все дороги забиты транспортами и вагонами и что по этим причинам он советует генералу По не ездить в этом направлении. Я посмотрю, как поступить. Я отправил Джунковского [172] Джунковский Владимир Федорович, товарищ министра внутренних дел, масон, тайный враг Царя и Г. Распутина. посмотреть, что там делается. И так как он человек практичный, то сможет судить, возможна ли эта поездка.

Нынче отовсюду приходят вполне хорошие вести. Маленький Осовец успешно выдерживает бомбардировку, все поврежденное днем — исправляется ночью, дух гарнизона великолепен, и он довольно силен; я послал им свое спасибо. На этот раз германцы находятся дальше, чем в первый раз, в сентябре.

Вчера Н. принес мне донесение Иванова от Брусилова и Хана-Нахичеванского о превосходном поведении Мишиной дивизии в февральских боях, когда их атаковали в Карпатах две австрийских дивизии. Кавказцы не только отразили неприятеля, но и атаковали его и первыми вошли в Станиславов, причем сам Миша все время находился в линии огня. Все они просят меня дать ему георгиевский крест, что я и сделаю. Н. отправляет нынче вечером одного из своих адъютантов с моим письмом и приказом Мише, и я рад за него, ибо думаю, что эта военная награда действительно заслужена им на этот раз, и это покажет ему, что в конце концов к нему относятся совершенно так же, как и к другим, и что он, хорошо исполняя свой долг, так же получает награду.