Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

Я хочу попросить А. поговорить об этом совершенно конфиденциально с нашим Другом, который видит и слышит и знает многое, и спросить, благословит ли Он, так как перед тем Он стоял на совсем другой точке зрения. Горемыкин хочет, чтобы я обо всем этом написала тебе до того, как ты его увидишь, т.е. подготовила бы тебя к разговору с ним. Он по обыкновению спокоен, но только очень беспокоится за свою жену, которая, кроме всего остального, страдает сейчас астмой и еле может дышать.

От Хвостова он слышал, что все твои приказы Поливанову или его к тебе донесения, все показаны Гучкову. Это совершенно недопустимо, это просто игра в руку твоим врагам. Он мне говорил, что ты ему называл Иванова. Мне кажется, наш Друг и Хвостов думают по этому поводу то же самое — в особенности наш Друг. Тогда все будет отлично в Думе и все, что будет нужно, пройдет. Беляев — хороший работник, а престиж старика сделает остальное. А он устал на войне и если у тебя есть кем его заменить, может быть, хорошо сделать это теперь же. Потом он затронул другие вопросы, которые не представляют для тебя особого интереса. Но наш Друг сказал последний раз, что только в случае победы Дума может не созываться, иначе же непременно надо, что ничего особенно дурного там не будут говорить, — что старик должен заболеть на несколько дней, чтобы здесь не появляться, и что ты должен неожиданно вернуться и сказать несколько слов при открытии Думы. Когда мы встретимся, я тебе расскажу все, что он теперь говорил.

Милый мой, неужели это действительно последнее письмо и ты приезжаешь в среду? Как хорошо! А. получила очаровательное письмо от Н.П., в котором он описывает свое путешествие и свои впечатления о доблестной армии, которая так полна сил, как будто до сих пор еще не воевала! Все это должно давать тебе силу и вдохновение для работы.

16-го.

С добрым утром, любимый!

Холодно и ветрено. Очень устала — опять плохая ночь, — все болит, так что все утро лежала с закрытыми глазами. У меня был доклад сенатора кн. Голицына, — относительно наших пленных, — потом приняла Коленкина и, наконец, 3-х австрийских сестер милосердия.

Надеюсь, твоя простуда прошла и кокаин помог. Жаль, что дороги занесены снегом, и ты не можешь теперь делать длинных прогулок. Вероятно, ты приедешь только на неделю, раз должен вернуться к Георгиевскому празднику — не так ли?

А какая будет радость, Боже мой, если ты вернешься домой через 2 дня! Ведь завтра 3 недели, как мы расстались! Я так страстно жажду тебя, мое сокровище!

До свидания, любовь моя, благословляю и целую тебя много, много раз с самой глубокой любовью и нежностью!

Навсегда, Ники мой, твоя старая

Солнышко.

Я распечатала письмо: она говорила с нашим Другом, который очень опечален и говорит, что все сказанное стариком совершенно неправильно. Далее Он сказал, что надо созвать Думу, хотя бы на короткое время, — это даже будет очень хорошо, в особенности, если тебе удастся вернуться неожиданно для всех, как раньше ты думал это сделать, — что никакого не будет скандала, что никто не устроит ему неприятности. Б. и Хвостов будут следить за всем, но что если ты их не созовешь, то, несомненно, возникнут неудовольствия и неприятности. Я была уверена, что Он ответит именно так, и мне кажется, что Он вполне прав. Вероятно, люди, хорошо расположенные к нему лично, напугали его, что он будет освистан; я понимаю, что после того как распустили их, когда они этого не ожидали, нельзя опять без нужды оскорблять их. Само собой разумеется, что он ненавидит их (как и я, из-за России).

Одним словом, надо теперь за ними последить и заставить их поскорее разработать бюджет. Я уверена, что ты также скорее согласишься с Гр., чем со стариком, который на этот раз неправ и напуган из-за Гр. и Варнавы.

Следующая поездка Царя в действующую армию вместе с Наследником оказалась сравнительно короткой. 3 декабря, когда Государь с сыном собирались на встречу с гвардией, вдруг Царевич заболел. Простуда, чихание, носом пошла кровь. Все дела пришлось оставить и вернуться в ставку, а затем и в Царское Село.

Моя возлюбленная,

Тяжко опять расставаться, проведя вместе всего только 6 дней. Долг! Вот причина. Пожалуйста, береги себя, не переутомляй своего бедного сердца. Я люблю тебя так глубоко! В мыслях и молитвах я почти всегда с тобой, а особенно вечером, когда мы обычно бываем вместе! Я надеюсь, что это время не за горами и что ничто тебя не будет огорчать. Благослови Бог тебя и дорогих девочек!