Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

После завтрака мы принимали 4-х только что произведенных новых офицеров Александровцев, отправляющихся на фронт, 2-х Елизаветградцев, 4-х Вознесенцев, 4-х раненых и сына старика Арсеньева. — Потом мы катались, съели по яблоку и груше, и поехали на кладбище посмотреть на нашу маленькую временную церковь для наших умерших героев. — Оттуда — в Большой Дворец, где был молебен перед иконой Божьей Матери, которую я велела принести из Знамения: ее пронесли через все палаты — было очень хорошо. — После чаю видела Русина [470] и передала ему письма для Виктории и Тории, потом — Ресина, и говорила с ним о нашей поездке, — не знаю только, какой день назначить, потому что ожидание Беккер портит все.

Получила твою телеграмму в 5 1/2 часов, мы очень все ей обрадовались. Слава Богу, что ты видел войска, — только ты не упомянул, был ли маленький с тобою. Не произведешь ли ты смотр войскам в Могилеве, тогда они увидали бы Бэби? Наш Друг говорил Ане, что его пребывание в армии принесет благословение — даже малютка наш помогает! — Он возмущен поведением некоторых лиц в Москве. Вот и княгиня Палей прислала мне свое первое надушенное письмо, которое я тебе и пересылаю. — Лично я нахожу, что она не должна бы просить за него. На что это было бы похоже, если бы сыновья Павла жили покойно и без дела в ставке, в то время как их товарищи проливают свою кровь, как герои! — Завтра пришлю тебе миленькие стихи мальчика [471]. На твоем месте я сказала бы Павлу об этом письме, даже показала бы ему и объяснила, что слишком рано отзывать его обратно, достаточно того, что один сын уже не на фронте; и притом это повредило бы ему в полку, уверяю тебя! — Пусть немного послужит, а потом можно будет устроить его ординарцем к одному из двух генералов, но еще не теперь. — Я понимаю, что ее материнское сердце страдает, но она не должна портить карьеру мальчика — не говори ничего об этом Дмитрию. — Сейчас я должна писать Михень и тете Ольге, чтобы пригласить их на освящение нашей микроскопической церкви. Официально я не могу этого сделать, так как церковь слишком мала, но если я не сделаю, Михень, наверное, обидится. — Тогда я должна пригласить и семейство из Павловска [472](дам), так как их солдаты похоронены на нашем кладбище. Прощай, мой дорогой возлюбленный. Благословляю и целую тебя без конца. — Навсегда твоя старая

Женушка.

Хвостов просил принять его после 5-го.

Царское Село. 3 октября 1915 г.

Мой любимый душка,

Яркий солнечный день, — 2 градуса мороза ночью. Какая жалость, что в газете ничего не написано про смотр, который ты сделал войскам! Надеюсь, это описание появится завтра. Необходимо печатать все о таких вещах, конечно, без упоминания о том, какие именно части ты смотрел. С нетерпением ожидаю подробностей, как все это прошло.

Так глупо! В Москве хотят поднести адрес Самарину, когда он вернется из деревни! Кажется, этот мерзкий Востоков послал ему от имени двух паств, Московской и Коломенской, телеграмму, поэтому милый маленький Макарий [473] приказал духовной консистории получить копию этой телеграммы и расследовать, какое имел право Востоков послать подобную телеграмму. Хорошо бы, если бы этот маленький митрополит отделался от Востокова! Давно пора. Он причиняет бесконечные неприятности, и это он руководит Самариным. Москва вообще гиблое место. Бог даст, из этого ничего не выйдет, но все-таки они должны почувствовать твое неудовольствие.

Дружок, мы так чувствуем твое отсутствие! Я так жажду твоих поцелуев, звука твоего любимого голоса, так хочу заглянуть тебе в глаза!

Спасибо большое за телеграмму, — как Бэби, должно быть, был доволен, что присутствовал на смотру! Как уютно, наверное, стоят ваши постели в одной комнате! И как прелестна к тому же вся поездка! Я всегда передаю Владимиру Николаевичу по телефону все, что ты пишешь.

Сегодня утром была у маленького мальчика. Он быстро слабеет, и к вечеру, вероятно, наступит конец. — Говорила с его несчастной матерью, — она держится очень бодро и все очень хорошо понимает.

Потом мы работали в госпитале. Владимир Николаевич сделал прокол офицеру, — вероятно, завтра будет операция. У княжны Гедройц температура 39, — она чувствует себя очень плохо, боятся рожи на голове. Она просила Деревенко заменить ее на серьезных операциях. Настенька завтракала, потом я принимала генерала кн. Туманова, Павлова, Бенкендорфа, Изу. Освящение госпиталя в Зимнем Дворце может состояться только числа 10-го, так как Красный Крест еще до сих пор не доставил кроватей и прочего. Мы с своей стороны все сделали. Мне лучше отдохнуть после этого торжества (и Беккер, конечно) — 11-го и 12-го, — раз так, то, значит, буду в Могилеве 15-го, утром в 9 часов, если это тебе подойдет? Это будет в четверг, ровно через 2 недели после твоего отъезда. Дай мне знать, одобряешь ли? Таким образом, 13-го я буду в Твери, 14-го в других ближайших к тебе местах.