Яков Голосовкер - Сказание о кентавре Хироне

Прижал Силен сюрингу к сердцу, положил голову на пустой бурдюк и уснул. Вернулась боль к Хирону, стала злее оттого, что заслушалась музыки. И, страдая, поднял Хирон глаза к небу.

Теперь часто над горой Малеей стояло недвижно в небе сверканье, хотя солнечные копи были уже за горами. Знал Хирон: это боги Крониды, укрываясь за завесой лучей, смотрят на великую муку Хирона. Ведь и он, Хирон - сын Крона. Не нарушил изгнанник своей клятвы: не вступил с богами в битву. Слышали Крониды его упрек и грозное предвещание. И, хотя богам неведомо смущение, все же не открывали они своих лиц перед страдающим титаном. И смотрели на него в молчании из-за заресы лучей.

Впервые боги не посмели.

Cказание о посещении Киклопом-врачевателем Телезлом страдальца Хирона па Малее

- Прими гостя, Хирон.

Никогда еще не слышал такого голоса кентавр Хирон. Не пещера ли его спросила так глубоко, глухо и отрадно? И Хирон оглядел каменные своды.

- Прими друга, Хирон, - повторил у входа в пещеру тот же голос.

- Будь другом и гостем. Войди.

И вступил, чуть пригнувшись, в пещеру Киклоп-великан - как и Хирон, древний врачеватель киклопов.

Сказал:

_ Я - Телем, сын Геи-Земли.

Впервые увидели друг друга два титана, познавшие тайны живой жизни: Хирон и Телем, кентавр и киклоп. Не силой и властью богов - сами познали они тайные знаки живой жизни и знали больше, чем боги. Но власти на небе не имели: были они дети земли. Но не хотели они и наземной власти: не боги они, а титаны.

Любят боги зрелище борьбы и радуются играющим силам живой жизни. Но не знают радости познания. Всё, как дар, лежало перед ними - воздухом, землею и водою, огнем и живыми созданиями.

Говорили боги друг другу: "Будем радоваться всему, что есть внутри и снаружи". И большего они не хотели. Не хотели они знать того, чего нет, но что может быть. Как падающий плод, приходило к ним знание, когда это было им нужно. Нужно было им вечное Сегодня. И в этом вечном Сегодня они жили. Завтра есть только для смертных. Перед Завтра встают тревоги. А бессмертные боги Крониды бестревожны. Только титанов мятежное племя будит тревоги в смертном мире. Буйно и непокорно оно. И еще будит тревоги знание смертных, ибо смертные смотрят в Завтра, и оно их тревожит. И потому, что знание и тревога о Завтра друг от друга неотделимы, чуждались боги радости познания и любили только радость жизни.

Но Хирон и Телем силой мысли титанов черпали знание в чудном зрелище мира - в великом и в малом - и радовались чуду познания.

Близ Хирона сел благой Киклоп, и его глаз посреди высокого лобного свода, круглый, как солнечный диск, то ярко сиял полуденным светом, то мерк, алея, как закат. И также его лобный свод - то был ясен, то туманился.

Посмотрел Телем на тело Хирона.

Сказал:

- Я пришел к тебе по зову Земли. Полон мир живой жизни вестями о страдании Хирона от лернейского яда стрелы Геракла. Где Геракл?

Молот сжатой руки Киклопа угрожающе поднялся.

- Мне больно, - сказал Хирон. - Ты это видишь. Но Геракл невиновен: так хотели Крониды.

Опустился молот руки Киклопа на колено. Сказал Телем:

- Я ушел в каменные горы, где бьют огненные ключи из недр земли. Холодна для меня почва лесов и степей и дыхание вод. Только близ огня могу я жить ближе к недрам земли, чем к небу. И огонь подземных ключей рассказал мне, что ранен Хирон. Я пришел, чтобы тебя исцелить.

И вынул Телем небольшую граненую глыбу золота, положил ее на ладонь и разъял надвое. Как в ячейке, лежал внутри глыбы глаз солнца, такой же, как на лбу у Киклопа.

- Я прижгу глазом солнца твои раны, - сказал Телем, - и поцелую им твое тело. Только у меня и у Грай-Старух такой глаз.

Улыбнулся Хирон.

- Мне больно, - сказал он. - Но все же прижги, Телем. Испытаем силу солнечного глаза над ядом. Не поможет - ну что ж! Зато будем знать. Только будь осторожен. Не прикасайся ко мне.

Даже оживился Хирон.

Уже не золотым было его конское тело, а мрачно-багровым и бугристым. Распухли ноги, и исходил от него жар. Но человеческое тело Хирона еще золотилось и было гладко. Однако и в нем уже будто что-то тревожно вскипало.

Вот приложил Телем солнечный глаз к свирепой ране на ноге, у копыта, где уколола стрела. И вступила в борьбу сила солнца, подателя живой жизни, с ядом, рожденным жизнью мертвой.

Смотрели затаив дыхание два древних титана-врачевателя на борьбу жизни со смертью.

-- Дыши, Хирон, - сказал Телем: - дыхание - сила.

- И ты, Телем, дыши. Знание любит дыхание: оно живое.