Савелий Дудаков - Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России

Письмо Толстого, полученное Давидом Абрамовичем, было зачитано им прилюдно своим односельчанам, в синагоге на Пасху, вероятно, еврейскую: "…всякий человек, на свой лад кто как мог выразить, отдавал Вам благодарность. А евреев, которые были при прочтении Вашего письма – это было в синагоге на Пасху при многолюдном собрании, – сделали в стыде и в поругании. У нас небольшая часть жидовствующих, а более и более субботников, караимов, которые утверждены на одном Моисеевом законе и пророках, а талмудических преданий отнюдь не принимают"163.

Далее в письме весьма резко говорится о раввинах, которые ставят себя "выше Бога".

И задается чрезвычайно важный вопрос, касающийся православия: "Кто назвал православную веру православной? Неужели сама себя так назвала? У нас молвят, что будто то бы хотят во всем свете установить одну веру в Бога, слышно ли у вас это?

Я от души желал бы этого, только с тем вместе, чтобы ни под ничью нынешнюю веру не походила, а новая и новая". Экуменизм Бондарева примечателен, но не менее замечательно и то, что в глухой сибирской деревне прихожанам синагоги приходится разрешать сложные богословские вопросы.

Следующий вопрос относится к поклонению иконам: "Признавать их за святыню, надежду и упование возлагать на нее и при этом неизбежно нужно боготворить ее?

Позволительно ли сердечные и душевные чувства изливать перед нею? Явленные иконы, Киево-Печерской мощи – истинно ли это?"164. К сожалению, полностью ответ Толстого не сохранился. На конверте пометка рукой Льва Николаевича: "Отвечено.

Приложить к ответу письмо о Г[енри] Дж[ордже]и заключение ответа"165. В издании А.А. Донскова не оговаривается отсутствие ответа на это одно из важнейших писем Бондарева. Спустя долгие годы Толстой переделал свое письмо к Бондареву от 23 июня 1894 г. и опубликовал под названием "Краткий популярный листок о земле" в «Листках "Посредника"» № 1 под заглавием "Письмо Л.Н. Толстого к крестьянину о земле"166.

Впрочем, зная взгляды Толстого на православие, нетрудно восстановить общую канву мыслей Льва Николаевича о "языческом" поклонении иконам и мощам.

И вновь мы должны отдать честь иудинцу, ставившему все новые и новые вопросы Толстому. В письме от 26 марта 1896 г. он вопрошает о загробной жизни, о сыне Марии – Иисусе: человек он или Бог, задает вопрос, касающийся Моисеева законодательства, об отпущении раба на 7 год и тому подобные. Но даже жестокое обращение Авраама со своей наложницей Бондарев переиначивает: для него исторического прошлого нет – оно в настоящем: "Если Авраам праведник, который с Богом говорил, как с подобным себе человеком, да и тут вот что делал над людьми, то что же можно думать о простонародных помещиках всех прошедших веков… Нынешние помещики, им люди работали близу трехсот лет, чем же они наградили, отпускавши от себя: выгнали подобно той Агари поленом из дома своего, это с земли своей, как собак…"167 Мечта встретиться с великим писателем и другом не покидала старика. В приписке сказано: "Будущего лета, это в 96 году, пройдет жел[езная] дорога до Красноярска.

Если бы у меня были деньги да силы, я неотменно поехал бы к вам, потому что дешево и скоро"168.

Ответ Толстого краток: Моисеев закон написан людьми, книги Моисея не могут быть написаны им самим, так как в них описывается смерть Моисея. Что же касается сына Марии, то Иисус – человек, а не Бог. Считать его Богом "есть великое кощунство".

Что же касается загробной жизни, то: "Какая будет эта будущая жизнь, мы знать не можем, но знаем, что она есть и что я не умру"169. Вопрос о жизни и смерти выглядит так: … ты для нас – светильник на горе, О, продолжай учить, на старости прекрасной, О царстве Божием, о мире, о добре!

Тебе все ведомо, осмысленно и ясно.

Туманно лишь одно прозренью твоему:

Все сущее твой ум и познает, и судит;

Но грань воздвигнута и гению!.. Ему Все ведомо, что есть; но темно то, что будет170.

Одно из последних писем Бондарева к Толстому от 28 декабря 1896 г. касается ряда вопросов, возникающих при чтении Библии. Вопрос о виновности или невиновности евреев в смерти Иисуса Христа разрешается Тимофеем Михайловичем в духе предопределения Божьего: "Мне кажется, что евреи невинные в распятии Христовом, потому что так Богом положено прежде век и свет, в какое время, на каком месте, какою смертью и от каких людей умереть. Если бы Бог определил, чтобы он от наших с тобою рук умер, в силах ли бы миновать это его постановление"171.

Вывод иудинца ясен: "Если это все по постановлению, то ныне они не принимают Х[риста] по определению. Если бы евреи приняли Христа, тогда все пророчества о нем остались бы во лжи, потому что Он не пострадал [бы] и не умер, не воскрес и не вознесся, и никакого бы православия бы не было на свете"172.