Савелий Дудаков - Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России

Говорить о слабости характера Алехина не приходится – дело не в этом. Один из эмигрантов, который был на "ты" с Александром Александровичем, отметил, что чемпион мира был человеком больших страстей, но с надрывом. Причины следует искать в крушении старого мира, к которому он принадлежал по рождению. Отсюда желание приспособиться – будь то кандидатский билет в члены ВКП(б) или участие в масонской ложе, антисоветские высказывания и, наоборот, приветствия советским шахматистам по поводу годовщины Октябрьской революции, наконец, сотрудничество с нацистами. «Алехин считал себя не только первым шахматистом, на что он имел все права, но и вообще человеком громадного, всеобъемлющего ума, которому, естественно, подобает возвышаться над прочими смертными. "Такой человек, как я",

"при моих данных" и т.д. часто вырывалось у него47». Алехин – человек своего времени, выросший на ницшеанской ниве начала века (романы Пшибышевского, Кнута Гамсуна и Арцыбашева), вряд ли испытывал угрызения совести: палец о палец не ударив, чтобы спасти "бедного Ландау и моего друга Оскама" (М. Эйве).

Оскорбления, нанесенные им, например, Эйве, могли быть объяснены даже не личным письмом, а каким-нибудь иным путем – за все четыре года им не было предпринято ни одной попытки извиниться или объясниться – посему послевоенную отписку Алехина голландский чемпион не принял. Другой современник писал, что победа Алехина в 1927 г. была воспринята русской прессой как национальный триумф, «но не следует забывать, что к чисто русским чертам своего характера Алехин приобщил то, что в противоположность "славянской душе" принято называть западноевропейским реализмом. Отмечу с прискорбием, что реализм Алехина стал переходить в наивный оппортунизм. Это сослужило ему роковую службу во время последней войны48».

В свете этого легко проследить зигзаги Алехина по отношению, например, к Арону Нимцовичу. В книге, вышедшей в 1932 г., Алехин писал о почти 100 % результате Нимцовича в Дрезденском турнире 1926 г., где Алехин был вторым: "Я дал в Дрездене много ценного, но Нимцович дал еще больше, должно быть потому, что проявил еще больше воли к этому. Его великолепная победа заслуживает всеобщего признания и наряду с карлсбадской победой 1929 г. является самым блестящим его достижением"49. Или вспомнить серию из шести статей, посвященных Карлсбадскому турниру 1929 г. и опубликованную в "еврейской столице мира" Нью-Йорке. Там Алехин делил шахматистов на две категории: играющие на результат и не считающие шахматы искусством (Капабланка, Мароци, Видмар, Эйве – в будущем все "Арийцы"), и творческие шахматисты (Брейер, Рети, Нимцович, Земиш, Колле – первые четверо в будущем – "Евреи"). Чего больше, если сам Алехин признал права Нимцовича на матч с ним50. И сравните с насмешками над "Арнольдом Нимцовичем", изготовившим визитные карточки с претензией: "Арнольд Нимцович, претендент на титул чемпиона мира".

И еще один страшный аспект. Известно, что личные отношения Алехина с Нимцовичем были испорчены с еще довоенных времен, главным образом из-за инцидента во время матча за первое место в турнире мастеров. (Кстати, матч окончился вничью. Второй мини-матч в Нью-Йорке в 1927 г. тоже окончился вничью.) И вот в своей парижской статье Алехин обвиняет Нимцовича в славянофобии! Упор сделан на словах Sklave – раб и Slawe – славянин, которые-де обыгрывал Нимцович в одном частном разговоре.

Трудно в это поверить, ибо Нимцович всегда отзывался о Чигорине с пиететом, об Алехине с уважением, равно и об Ефиме Боголюбове. А сравнение славян с рабами всецело принадлежит германской культуре и было использовано нацистской пропагандой неоднократно. Этот эпизод в пронацистской статье Алехина выглядит очень странным. Но не менее странны и другие пассажи чемпиона мира. (Пикантность данному обстоятельству придает следующий исторический экскурс. Еще до революции вышла небольшая брошюра об истории шахматной игры, которая несомненно была знакома Алехину. В этом научном издании, автор которого, кстати, русский, утверждается, что славяне ознакомились с игрой при помощи волжско-каспийского пути. Он делает упор, что работорговля славян способствовала этому. Читаем черным по белому: "Кроме торговли, в вопросе о непосредственности заимствования (в том числе и шахмат. – С. Д.) следует принять во внимание и рабство… Есть очень давние и многочисленные сведения о рабах-славянах, славяне встречались везде – в Хорассане, в Византии, в Италии, видимо, издревле славились как хорошие рабы и были для торговцев желанным товаром. В Испании из них были образованы целые колонии, своего рода товарные склады. Ибн-Хаукал (IX в.), а также Мукадцаси (X в.) и Ар-Раккин свидетельствуют, что славяне-евнухи представляют собою испанский товар, торговлю им вели евреи. Но и сами славяне не пренебрегали торговлей…"51 Оборвем цитату – далее идет развернутое подтверждение массовости рабства славян. Да, есть что-то обидное в суждении этого историка. Впрочем, к Нимцовичу это не имело никакого отношения…