Лидия Флем - Повседневная жизнь Фрейда и его пациентов

Правда, симпатия, которую они испытывали к Фрейду, не мешала этим литераторам критиковать его. Вот что писал Шницлер последователю и другу Фрейда Теодору Рейку: «Что касается дорог, ведущих в самые сокровенные уголки человеческой души, то их гораздо больше и они много разнообразнее, чем думают психоаналитики, погружаясь в свои сновидения, а потом истолковывая их. И, кстати, множество тропинок из тех, что вы (психоаналитики) и вы (Рейк) пытаетесь повернуть в царство тьмы, на самом деле лежат под открытым небом». Не менее критичным показал себя и Карл Краус: «Психоанализ – это то психическое заболевание, от которого оно само считает себя лекарством».

Хотя сообщение о рождении психоанализа было сделано Фрейдом на родном языке профессора Шарко (слово «психоанализ» впервые было употреблено им в статье на французском языке, вышедшей в свет 30 марта 1896 года, язык Гете пополнился этим словом только спустя полтора месяца), но в течение почти полувека пациенты Фрейда слушали его аналитические разборы на немецком языке с венским акцентом. Фрейд ненавидел Вену, но жил в этом городе. И Вена, эта неблагодарная Вена, была не только обрамлением, но и той хорошо унавоженной почвой – правда, поневоле, – на которой вырос и расцвел психоанализ. Как и большинство венцев, создатель психоанализа с удовольствием посещал венские кафе. Фрейд любил посидеть в них за кружкой пива или за чашечкой отменного кофе, его подавали обычно со стаканом воды, и в меню было множество видов кофе на любой вкус: Teeschale, Nuss, Kapuziner, Schale Gold… Пролистывая в кафе газеты и журналы, часто это был очередной номер «Лейпцигер Иллюстрирте», Фрейд пополнял список «очиток», которые он потом проанализировал в своей книге «Психопатология обыденной жизни».

Жесты, разговоры, каждодневные встречи, улицы Вены, ее заведения, ее вывески – все это служило Фрейду материалом, при помощи которого он познавал механизмы проявления бессознательного. Его собственная повседневная жизнь давала пищу для его книг. Читая эти произведения не для того, чтобы познать глубину человеческой души, а для того, чтобы найти в них некоторые детали фрейдовской биографии, мы открываем для себя Фрейда, завидовавшего какому-то щеголю, носившему более красивые, чем у него, желтые ботинки, или забывавшего прийти вовремя, чтобы встретить жену из театра… Чтобы проиллюстрировать законы, царящие в мире психики, Фрейд без колебаний рассказывал о различных не самых лучших чертах своего характера, будь то мелочность или что-то иное, о том, что великие люди (как, впрочем, и все остальные) обычно предпочитают не выставлять на всеобщее обозрение. Забывчивость, которая одолела его, когда дело коснулось возобновления запаса промокательной бумаги – fliesspapier, потому что ее название вызывало у него неприятные ассоциации с именем берлинского друга; ошибка при выписке чека, по которому он собирался снять деньги в сберегательной кассе, чтобы отправить их на лечение родственнику; выпадение из памяти адреса лавки одного торговца; ошибка при чтении заголовка в газете – все это в качестве примеров попадало на страницы его книг. Его научной лабораторией был не только мир собственной психики, но и особый взгляд на этот мир, позволявший ему путем анализа искать и находить в нем доказательства, необходимые для подтверждения гипотезы о существовании бессознательного. А поскольку кроме радостей, получаемых от занятий наукой, больше всего Фрейд ценил магию слов, то, например, рассказ об одной неприятной для него встрече вылился в зарисовку с натуры сценки из венской жизни: «В жаркий летний вечер я читал лекцию о связи истерии с извращениями; все, что я говорил, меня почему-то не удовлетворяло и казалось несущественным и неважным. Я был утомлен, не испытывал никакого удовольствия от работы и стремился прочь от этого копания в человеческой грязи к своим детям и красотам Италии. В таком состоянии духа я отправился из аудитории в кафе, чтобы посидеть немного на воздухе и слегка перекусить, поскольку обедать мне не хотелось. Но со мной пошел один из моих слушателей; он попросил разрешения посидеть со мной, пока я буду пить кофе и давиться своим бутербродом…»

Множество венских кафе оказались связанными с историей психоанализа: например, «Ридль» и «Бауэр», где первые психоаналитики из Венского психоаналитического общества любили собираться после официальной части заседания своего кружка по средам. В такой обстановке Фрейд мог говорить, перескакивая с пятого на десятое, о самых разных вещах и, в частности, о телепатии, о чем никогда не упоминал на научных заседаниях и что считал «личным делом». Своему биографу Джонсу Фрейд писал по поводу того, как следует отвечать любопытствующим о его пристрастии к телепатии: «Спокойно отвечайте, что мое обращение к телепатии является моим личным делом, точно таким же, как то, что я еврей, что я страстный курильщик и многое другое, и что телепатия, по сути, не имеет никакого отношения к психоанализу».