Екатерина Глаголева - Повседневная жизнь королевских мушкетеров

Эдикт от 1704 года предписывал оскорбленным не хвататься за шпагу, а обращаться в суд: за клевету, удары кулаком или палкой можно было сесть в тюрьму. Предложить гасконцу подать в суд на человека, который его ударил? Просто смешно слушать!

В мае 1721 года на улице Ришелье, в полдень, гвардейский офицер шевалье де Гравель убил на дуэли шевалье де Бретейля, нанеся ему удар прямо в сердце. За три месяца до того между ними вышла ссора: Бретейль неудачно пошутил, сказав, что расколотит все зеркала в доме у Гравеля, поскольку тот – биржевой спекулянт. На следующий же день Гравель явился к обидчику требовать сатисфакции и, не получив согласия на дуэль, побил его палкой, о чем потом рассказывал всем подряд. Перед Бретейлем закрылись все двери, ему пришлось уйти из гвардейской роты, где он служил. По настоянию семьи он принял обет и стал мальтийским рыцарем. В тот майский день, проходя по улице, он увидел Гравеля, ехавшего в фиакре, и набросился на него. Гравель хладнокровно вышел из экипажа, обнажил шпагу и отправил Бретейля к праотцам. Парламент предал гласности этот случай, чему несказанно обрадовалась родня Бретейля, сочтя, что тот восстановил свою честь.

Сама атмосфера и система взаимоотношений в армии располагала к сведению счетов «благородным» способом. Например, офицеры высокого происхождения не могли стерпеть, чтобы ими командовали выходцы из менее знатных родов. Принадлежность к тому или иному корпусу образовывала особую иерархию, не совпадавшую с иерархией чинов: например, д'Артаньян предпочел чин подпоручика королевских мушкетеров чину полковника Пикардийского полка. Во время осады Ла-Рошели в 1627 году господин де Понти набросился со шпагой на своего сержанта на виду у всей армии, выстроенной в боевом порядке, считая, что сержантом должен быть он сам. Кроме того, армия была особым миром, в котором новости передавались очень быстро – из уст в уста. Повышение по службе и награждение, например, крестом Людовика Святого определялись репутацией, которую заслужил себе офицер. Товарищи по оружию, вышестоящие офицеры или военачальники, родственники, друзья распространяли рассказы о чьем-нибудь подвиге или чьих-нибудь талантах, что должно было служить основанием для предоставления пенсиона. Те же самые люди рассказывали друг другу о «тайных» поединках. Что бы там ни говорили теоретики, в армии разрешение конфликтов при помощи силы всегда считалось законным делом. Как бы ни восхваляли дисциплину и самообладание, а война всегда была уделом храбрецов. Человек, отважившийся сразиться с противником один на один или встать под дуло пистолета, смел, честен и прямодушен. Почему бы не повысить его в должности?

Между тем большинство дуэлей между французскими гвардейцами не было спровоцировано специфическими военными вопросами или спором о старшинстве. Женщины, пьянство, игра, долги – вот основные причины стычек. В 1717 году два гвардейских офицера схлестнулись в оранжерее Тюильри и один из них был ранен. Из опросов свидетелей стало ясно, что всю предыдущую ночь драчуны пили в компании своих приятелей и к тому моменту, когда они обнажили шпаги, были сильно пьяны. «Подобные стычки случаются в Париже и у его ворот каждый день, и о них даже не упоминается, – написал в своем заключении генеральный прокурор. – Если в результате один будет убит, грамоты о помиловании предоставят сразу». Прокурор намеренно закрыл глаза на общеизвестный факт: офицеры, всю жизнь прослужившие в одном гвардейском полку, друг друга на дух не переносили и их дуэль была лишь делом времени.

Нет никаких прямых указаний на то, что дуэль в армии была своего рода посвящением или ритуалом, которого нельзя избежать. Однако в некоторых частях существовал свой кодекс чести. Так, в полку Королевской кавалерии под командованием капитана де Монба был свой «устав», который каждый новый офицер клялся соблюдать. В первых строках фигурировали правила улаживания споров, и наиболее часто используемым средством служил поединок. Офицер, обвиненный другим офицером в трусости, располагал сорока восемью часами, чтобы сразиться со своим обидчиком «без уловок и секундантов». Если он не соблюдал это правило, то с позором изгонялся из полка. Если старшие офицеры не могли уладить спор миром, они давали разрешение на поединок, предварительно установив вину каждого противника и определив его права. Каким бы ни был исход поединка, тот, кого сочли виновным, должен был оставить полк.