Семен Резник - Вместе или врозь? Судьба евреев в России. Заметки на полях дилогии А. И. Солженицына

ДЛВ-2002: «И тут — в наш переклик вступает Б. Пастернак. В „Докторе Живаго“, правда уже после Второй Мировой войны и грянувшей еврейской Катастрофы, со всем горчайшим грузом ее, со всем изменившимся мировоззрением, — но ведь в романе же держа в виду именно годы нашей революции, — он пишет об „Этой стыдливой, приносящей одни бедствия, самоотверженной обособленности“. И еще: „их [евреев] слабость и неспособность отражать удары“.

Однако перед нашими глазами была одна и та же страна: в разных возрастах, но ведь мы жили в ней одни и те же 20-30-е годы. Современник тех лет должен бы окоснеть от недоумения » (т. II, стр. 99).

Об Илье Эренбурге:

ШЕД-1968: « Эренбург был едва ли не главным трубадуром всей войны, и лишь в самом конце ее был осажен, когда опозднясь, зарвался в своих требованиях мести » (стр. 42).

ДЛВ-2002: « Эренбург отгремел главным трубадуром всей той войны , утверждая, что „немец по природе своей зверь“, призывая „не щадить даже неродившихся фашистов“ (то есть так понимать: убивать беременных немок), и лишь в самом конце был осажен, когда война уже покатилась по территории Германии и стало ясно, что армия слишком хорошо усвоила пропаганду безудержной мести всем немцам подряд» (т. II, стр. 349).

О Нафталии Френкеле:

ШЕД-1968: « Ничем другим, кроме жажды мести, не могу я объяснить (пусть объяснит, кто может) загадочное возвращение в СССР из Турции Нафталия Френкеля, демона Архипелага ГУЛаг. Покинуть обеспеченное, богатое и свободное положение предпринимателя, уже благополучно эмигрировав из России при первом дуновении революции, никогда не имев и тени коммунистических взглядов и — вернуться? вернуться, чтобы стать игрушкою ГПУ и Сталина, много лет отсидеть в заключении самому — но вершить беспощадное подавление заключенных (русских) инженеров и уничтожение сотен тысяч работяг (в основном „раскулаченных“ русских)? Что двигало его ненавистно-злым сердцем?» (стр. 32–33).

ДЛВ-2002:« О Нафталии Френкеле, неутомимом демоне „Архипелага“, особая загадка: чем объяснить его странное возвращение в СССР из Турции в 20-е годы? Уже благополучно удрал из России со своими капиталами при первом дуновении революции; в Турции уже получил обеспеченное, богатое и свободное положение; никогда не имел и тени коммунистических взглядов. И — вернуться? Вернуться, чтобы стать игрушкою ГПУ и Сталина, сколько-то лет отсидеть в заключении самому, — зато вершить беспощадное подавление заключенных инженеров и уничтожение сотен тысяч „раскулаченных“? Что двигало его ненавистно злым сердцем? Кроме жажды мести к России не могу объяснить ничем. Пусть объяснит, кто может» (т. II, стр. 335–336).

В данном случае, текст перелопачен композиционно. Зачем понадобилась автору такая перестройка, трудно сказать, но еще труднее усомниться в том, что оба абзаца написаны одной и той же рукой.

Здесь уместно заметить, что никаким демоном ГУЛАГа Нафталий Френкель не был, и в Россию вернулся вовсе не из жажды мести (кому? за что?), а из жажды наживы. Его возвращение в начале 1920-х годов — не большая загадка, чем возвращение многих эмигрантов, поверивших, что с введением НЭПа «романтический период» большевистской диктатуры завершился. Многим казалось, что большевистская власть спустилась на землю, встала на реальную почву и будет эволюционировать в направлении большей терпимости и законности. На базе таких представлений в эмиграции возникло движение сменовеховцев; один из его лидеров, бывший кадет и евразиец (не путать с современными евразийцами) Николай Устрялов активно призывал эмигрантов возвращаться на родину, видя в этом патриотический долг. Позднее, уже в 1935-м, он и сам вернулся в СССР и через два года был расстрелян как японский шпион.

В начале двадцатых вернулся в Советскую Россию «трубадур» Илья Эренбург, как и другой, не менее известный писатель, но куда более последовательный трубадур сталинизма Алексей Толстой. Несколько позже и Максим Горький. Это наиболее громкие имена. Но возвращались не только знаменитости. Были в их числе профессора, интеллигенты, бывшие царские офицеры и, конечно, дельцы, почуявшие, что НЭП открывает для них большие возможности (и в этом, конечно, обманувшиеся).