Семен Резник - Вместе или врозь? Судьба евреев в России. Заметки на полях дилогии А. И. Солженицына

«Текст был написан теми удивительными словами, которые теперь все знают. Каким жалким показался мне набросок, который мы привезли… Государь принес и его и положил его на стол… К тексту отречения нечего было прибавить… Во всем этом ужасе на мгновение пробился один светлый луч… Я вдруг почувствовал, что с этой минуты жизнь государя в безопасности… Половина шипов, вонзившихся в сердце его подданных, вырвалась этим лоскутком бумаги… Так благородны были эти прощальные слова… И так почувствовалось, что он так же, как и мы, а, может быть, гораздо больше любит Россию». [478]

Приведя это «свидетельство очевидца», Мельгунов ядовито замечает, что «история несколько подшутила над мемуаристом, слишком нарочито и неумеренно выставлявшим свои монархические чувствования». [479]Оказалось, что благородное прощальное объяснение в любви к России было написано не самим Николаем. Проект был изготовлен в Ставке камергером Базили и отредактирован генерал-квартирмейстером Лукомским и самим Алексеевым. Государю принадлежало лишь добавление о передаче престола не сыну Алексею, а брату Михаилу.

Итог свершившемуся перевороту подвел на следующий день великий князь Николаша. Из Тифлиса в Ставку пришла депеша: «Ожидал манифест о передаче престола наследнику цесаревичу с регентством великого князя Михаила Александровича. Что же касается сообщенного вами сегодня утром манифеста о передаче престола великому князю Михаилу Александровичу, то он неминуемо вызовет резню». [480]

Прогноз оказался точным, но для него не требовалось пророческого дара. Монархия — это вид правления, при котором существует, действует, свято охраняется вековой традицией и самой властью, по крайней мере, один закон, который выше воли монарха: это закон о престолонаследии. Он обеспечивает легитимность и преемственность власти. Там, где этого нет, под ликом монархии прячется деспотия. Она держится не на законе, а только на силе, и всякий раз, когда иссякает сила самодержца, происходит переворот.

В России закон о престолонаследии был введен очень поздно, только при Павле I, но подлинным уважением он не пользовался, так что передача и удержание власти и дальше основывалась больше на силе, чем на праве. [481]Николай II, постоянно нарушавший собственные законы, не посчитался и с законом о престолонаследии. Отрекшись за сына, на что он не имел права, передав престол брату, на что он тоже не имел права, он лишил императорскую власть малейшего призрака легитимности. Милюков впоследствии даже допускал, что Николай намеренно совершил беззаконный акт: чтобы оставить за собой шанс позднее отказаться от него, но вряд ли он был способен на такой «макиавеллизм». Как истинный деспот, он не сознавал пределов своей власти.

Между тем, воцарение несовершеннолетнего Алексея разоружило бы противников режима (кроме самых непримиримых, но не они задавали тон). А введение регентом Михаилом конституционного правления могло бы и вовсе утихомирить страсти. Но то, что Михаил мог предложить стране в качестве законного регента, он не мог предложить в качестве беззаконного императора. А так как силы на его стороне тоже не было, то и он должен был отречься. Российская империя перестала существовать. Не Ленин в Цюрихе, а Николай II в Пскове дал толчок к цепной реакции распада, которая скоро и привела к «резне».

Какую же роль в этих событиях играли евреи? Как видно из всего изложенного, никакой . Миф о еврейской революции, или — в более мягком варианте, поддерживаемом Солженицыным, — о чрезмерно большой роли в ней евреев , родился из той колоссальной катастрофы, к которой она привела. Я предлагаю поставить мысленный эксперимент и вообразить невозможное: допустим на минуту, что Гучковы, Львовы, Родзянки, Милюковы, Керенские оказались на высоте той задачи, которая поставила перед ними история, то есть сумели удержать в своих руках инициативу, привлечь на свою сторону большинство народа, выведя страну из ненавистной войны и оперативно проведя хотя бы самые назревшие реформы, и, в конечном счете, преобразовав Россию в современное правовое государство. Кому бы после этого пришло в голову говорить о еврейском или полуеврейском характере российского революционного движения вообще, и Февральской революции, в частности? Можно гарантировать противоположное: наверняка нашлись бы охотники обвинять евреев в недостаточном участии в революционном движении. И это, кстати сказать, не трудно было бы обосновать ссылками на еврейские источники!