Маремьяна Голубкова - Мать Печора (Трилогия)

- Этого-то еще мало водится, чтобы жених на показ поехал, - отвечает сват.

Побежала мать к брату. И договорились они, чтобы отдать меня без моего согласия.

- Вставай, - говорят, - поди умойся, одумайся, да богу молиться будем.

Я не встаю. Насильно подымать стали. Посадили на койке, с койки на ноги поставили, повели за руки к умывальнику. Да и там я не столько водой лицо умывала, сколько слезами полоскала.

С той поры я будто язык потеряла. Со слёз запухли глаза, с печали закрылись уста. Пошла мать лампадку затепливать. Переодеваться я не согласилась, старое платьишко приодергали да так и к свату вывели.

Молиться стали. Помолились - руку мать свату дала. Брат рознял. Сват стал мою руку просить. А как я буду руку давать, когда она у меня не подымается. Мать учит:

- Мариша, оглядись да не стыдись, дай руку, всегда невесты руку дают.

А я себя невестой не считаю. На стул села и сижу. Сват поглядел-поглядел, стал уговаривать:

- Так будет нехорошо. Ты немножко себя переверни. Молодым в это время всегда бывает тяжело. А ты на возрасте, сама можешь понимать: живешь ты не у матери да не у отца в доме, а тут придешь - будешь мужу жена, дому хозяйка. Счастье ваше я не могу заверить, какое будет, а только на том весь век и свет стоит: молодые женятся да замуж выходят.

И мать успокоил:

- Ну, - говорит, - Дарья, у девок в это время всегда рот завязан, все отводят молчанкой да поклонами. У нас старики прежде говаривали: девка молчит - значит, замуж хочет.

Мать чаю налила. Садит меня со сватом вместе. А я не сажусь, отошла в уголок. Мать платок положила на поднос и сует мне в руки.

- Поди, - говорит, - подойти к столу, поклонись да поднеси платок.

А этот платок - первая приметка от невесты, что она согласна замуж идти. Я не иду.

- Богу, - говорю, - не молилась, руку не давала и платок не дарю.

Рассердилась мать:

- У тебя все не как у добрых людей водится.

Пошла с платком сама, а я ушла в горенку, на кровать пала и опять плачу.

Подарила мать платок. Сват ворчит:

- Ну, Дарья Ивановна, как-никак, а невеста горда.

Стали они чай пить да договариваться, дело на свадьбу уже похоже.

В четверг "приказали", а в воскресенье уж и свадьбу играли. Тут вся моя и гостьба была у родной матери.

Сват уехал, а брат лошадь у отчима взял, запряг, меня на сани посадил и повез ко крестной - на свадьбу звать.

Приехала я к ней в Каменку, а она встречает:

- Что, Мариша, незвана да неждана приехала? Видно, большая нужда загнала?

Брат и стал сказывать:

- Свадьба у нас заводится. Замуж отдавать приказали. Растрясайся, сватья, тебя на свадьбу звать приехали.

Чаю напились, пообедали, опять чаю попили, посидели. Собрались девушки от Василья Петровича, где я раньше жила, и меня, невесту, опевать начали:

Много-много у сыра дуба

Много листья, много паветья...**

Всплакнула тут я, рассказала, как отдают меня. И люди посудачили:

- Этак-то кинуть да бросить свое дитя вроде и неловко. Еще не годы засидела, не лавки просидела. Бывает, что и просиживает девка, да этак не делают, чтобы друг дружку не знать да не видать.

А Фелицата, у которой жила моя крестная, знала жениха. Вздохнула она и говорит:

- Была бы я матерью, так, пожалуй, не согласилась бы за такого отдать.

Погостила я день, брат домой увез. Мне подарков надарили: рубаху из тика меленькими полосочками, на платье фланели, шаль, наколку бархатную, а на наколку косынку из тюля, фаншон у нас называется.

10

Домой приехали в пятницу, там пекут-варят, пир готовят. Свадьбу скороделкой делали, так все бегом да кругом, за рукавец да и под венец.

В субботу днем девок пораньше собрали. У меня ничего не было справлено, так девки невесте шили, стирали да сушили.

Когда невеста идет ладом да по-людски, должна она своими руками жениху две рубахи сшить: одну после венца утром дать, а другую - после первой бани. Только мать видит, что я в то время не швея, и послала брата в Оксино за готовыми рубахами. Купил он одну красную сатиновую, а другую коричневую, обе вышитые шелком.

Вечером начали девишник делать. Матери хотелось, чтобы свадьба была не хуже, чем у людей. Братья в ту пору зарабатывали свои деньги, да отчим помог, вот свадьбу и провели по-настоящему. Мяса да рыбы свои были, студени да масла - тоже, пива наварили водки накупили, конфет да пряников припасли. Столы ломились от печенья и соленья - всего было. А мне поперек горла все вставало. Сидела я, рта не открывала и никакой крошечки на свадьбе в рот не положила.